она пристально смотрела на меня и что-то говорила, но слов я разобрать не мог. Зато ощутил неистовое влечение к ней такой непреодолимой силы, что даже дернулся во сне, больно стукнувшись локтем.

Я попытался было перевернуться на другой бок, но тут меня еще раз тряхануло, и остатки сна мигом слетели. Да это не сон! Кто-то снаружи дергает танк тросом, пытаясь вытащить машину из грязи. Сколько же я проспал? Судя по тому, что я вновь был бодр и свеж — прошло несколько часов. Вот так Настасья, подлечила меня даже в грезах, как сделала бы и наяву.

Быстро же Носов и Перепрыга обернулись! Молодцы! Объявлю им благодарность!

Я дернулся было к верхнему люку, но в последний момент что-то меня встревожило, и я замер, прислушиваясь.

Рядом гудел второй танк — понятно, пригнали, чтобы вытащить, и кто-то негромко разговаривал между собой. Звуки двигателя заглушали слова, и я никак не мог разобрать, о чем идет речь. Потом в какой-то момент голоса сместились чуть в сторону, и я, наконец, услышал.

— Vorsicht, Ruprecht! Mach hier fest, sonst riest wieder ab*!

(нем.) Рупрехт, осторожно! Крепи здесь, иначе опять сорвется!

Твою ж налево и через забор! Немцы! Они-то здесь каким боком? Видимо, случайно наткнулись и тут оперативно организовали эвакуацию моего танка, посчитав его брошенным. Без должных инструментов снаружи машину было не вскрыть, поэтому они и не знали, что я нахожусь внутри. Но какой идиот останется в глухом лесу в застрявшем намертво танке? Только я, других подобных не сыщешь.

Вот и немецкий разум решил, что танк пустой, но выглядит целым, а значит, надо его оприходовать для собственных нужд. Логично, черти их дери во все дыры!

Я быстро оделся, стараясь не выдать своего присутствия случайным шумом. Вещи были еще полусырые, но не голым же представать перед немчурой. Еще примут за своего будущего потомка, любителя берлинских лавпарадов. Впрочем, нынешние немцы сами расстреляли бы без малейших сомнений «нетрадиционных» соотечественников, попадись они им в руки. Времена на дворе нынче иные. И нравы куда более консервативные и непреклонные, плюс политика партии.

Даже ветеранов вермахта, ставших инвалидами на войне, запросто могли уничтожить в одном из лагерей. Конечно, делалось это втихую, не афишируя и не предавая широкой огласке подобные факты. Инвалиды нации не нужны! А так же не нужны цыгане, евреи, старики, гомосексуалисты — но с этими и прежде все было понятно. Денег на их содержание и Рейха не было.

Даже удивительно, как потомки нынешних воинов, покоривших половину Европы и сломавших зубы лишь на Советском Союзе, докатились в следующем веке до подобной деградации. Видимо, война повыбивала самых достойных, а для размножения оставила лишь слабых и слегка дегенеративных.

С третьего рывка машина, наконец, сдвинулась с места и медленно поползла вперед.

Что делать?

Я приник к смотровой щели: дождь за это время кончился, и мы двигались по лесу в обратном направлении. «Тридцатьчетверку» уверенно тащил тягач, а рядом шли с десяток-другой немецких солдат, кто с винтовками, кто с автоматами, и настороженно оглядывались по сторонам.

Вот ведь встрял!

Даже если я сейчас выберусь из люка, меня гарантированно схватят — слишком уж их много, и даже эффект неожиданности не поможет. Как вариант, можно потягаться с тягачом силами, посмотреть, у кого движок мощнее, потащить его на себя!.. Но — нет. Не получится. Как только немцы поймут, что внутри «Т-34» кто-то сидит, попросту забросают танк гранатами.

Ладно, для начала надо разобраться, куда меня тащат. Для начала нужно выбраться из леса на удобную твердую дорогу, а там еще посмотрим, чья возьмет.

Без боя я им не сдамся!

Глава 20

Меня буксировали, кажется, в направлении Брянска — в целом, туда мне и надо было, но не в одиночку же! Выбраться из лощины немцы и не пытались — не вытянули бы танк, пока склон был подобной крутизны, но рано или поздно лощина кончится — как-то же тягач приехал сюда, не скатывался же по мокрой земле вниз.

Так и произошло. Я не мог точно сказать, сколько прошло времени, наверное, часа два, когда, наконец, склоны по обеим сторонам от меня стали все ниже и ниже, а потом и вовсе выровнялись.

Дождь к тому времени почти утих, едва моросило мелкими, почти неразличимыми каплями, и вдалеке постепенно стало светлеть небо. Близилось утро.

Я прикидывал про себя, что делать дальше. Машину в таком состоянии я врагу не оставлю — это даже не обсуждается. Значит, если не будет возможности скрыться, мне придется уничтожить собственный танк. «Уралец» значил для меня многое, но лучше я выведу его из строя, чем потом его используют против наших бойцов.

Сделать это было очень просто, хоть и опасно. Просто бросить пару гранат в боеукладку, и конец. Вот только самому уйти может времени и не хватить. Но риск — дело благородное!

Успокоившись по поводу «тридцатьчетверки», я начал обдумывать иные варианты решения сложившейся проблемы. Может, все же проверить, чей мотор мощнее? Мой или тягача? Или же постараться уничтожить пехоту из пулемета, чтобы не мешались вокруг, а потом из пушки подбить тягач. Хорошая идея!

Но воплотиться в жизнь ей было не суждено. Едва мы выбрались из леса, выехав на нормальную дорогу, как из ближних кустов выполз замаскированный «Т-IV» и пристроился сзади. Н-да, теперь если я возьмусь за пулемет, он одним выстрелом в корму подожжет меня без малейших проблем. Отложим пока этот вариант в сторону и рассмотрим другие.

Как только мы прибудем в то место, куда меня так упорно тащат, немцы первым делом начнут вскрывать люки. Они ведь ясно понимают, что если люк задраен изнутри, то в танке кто-то есть: живой или мертвый. Так как признаков жизни я не подавал, то явно решили, что внутри одни мертвецы. Вскрыв люки, придет команда чистильщиков, чтобы вытащить тела и попытаться избавиться от трупного запаха. Для этой цели пришлют либо пленных, либо тех, кто перешел на сторону врага — не самим же бравым солдатам вермахта заниматься подобными грязными делами. И, что немаловажно, буксировочные тросы отцепят. Вот только с охраняемой базы мне уже будет не выбраться.

Со всех сторон засада! Благоприятного выхода из ситуации я не видел.

Тем временем мы удалялись все дальше и дальше, свернув куда-то в сторону от хорошей дороги, и ушли на проселочные. «Т-IV» все так же следовал позади, и еще через час, миновав несколько укрепленных постов,