в другой заключаются одинаковые колебания от марта до мая и от июня до августа, соответственно периодам правильного колебания температур в зависимости от ветров и дождей (см. таблицу)[47].

В данном случае нельзя думать, что климатические изменения влияют на социальные условия жизни и таким образом регулируют количество преступлений: в тропических странах сумма потребностей, относительно очень невеликая, почти не изменяется в течение целого года.

В тропической местности с высокой и одинаковой температурой, как в Гваделупе, жара скорее ослабляет, нежели придает сил; скорее притупляет, чем возбуждает, и организм как бы возрождается к деятельности тогда, когда средняя температура становится если не более умеренной, то, по крайней мере, более разнообразной, благодаря крайне большим колебаниям в температуре известного времени года; умственные силы, дремлющие с июля по ноябрь, оживляются с декабря по май. Со свежестью первой четверти года у лиц предрасположенных разгорается наибольшая сила преступности.

Корр, сравнивая типы моего альбома, сумасшедших и вырожденных, описанных Морелем и Моро, был поражен сродством, которое представляют эти обе коллекции.

Он придает большое значение громадному проценту черепных и мозговых асимметрий, констатированному всеми наблюдателями, как у преступников, так и у сумасшедших.

По его исследованиям и по исследованиям доктора Бусселя, асимметрия встречается у 60 % убийц, у 63 % мошенников и злостных банкротов, у 70 % преступников против нравственности.

По отношению к убийствам Корр отмечает возбуждение умов, расположенных к преступлению, печатью. На один случай, где это влияние очевидно и неопровержимо, как в деле Обертена, приходится тысяча случаев, прошедших незамеченными; далее Корр объясняет подражанием увеличение количества рецидивистов и возрастающее число преступников-юношей.

«В том возрасте, – говорит он, – когда нет еще опытности и мозг легче всего воспринимает и сохраняет получаемые им впечатления, стремление к подражанию достигает высшей степени и играет самую выдающуюся роль в совершении преступления». Значение подражания изучено весьма тщательно Тардом в его последних трудах по криминологии.

Глава 5. Преступники в тюрьмах

I

Тюремная бюрократия, отличающаяся если не слепотой, то всегда близорукостью, считает обитателей тюрем, а в особенности одиночных камер, за настоящие человеческие обрубки, без рук, без ног, без голоса; а между тем в числе этих несчастных есть люди, одаренные более тонкими чувствами, чем можно бы предположить. Их деятельность, их голос и даже самые затаенные помыслы выступают повсюду: на стенах, на кроватях, на посуде для питья, на их коже и даже на влажном песке, который они топчут во время своих прогулок.

Чувства их выражены чаще всего на книгах, которыми их снабжают слишком скупо благотворители, полные благих намерений.

Я собираю рукописи преступников, в которых нельзя, конечно, подозревать притворство, столь часто встречающееся в официальных беседах. Изучая преступников в течение 20 лет, я тем не менее никогда не подозревал тех ужасов, которые открыл в этих рукописях!

Судите по этим отрывкам, взятым наугад:

«Горе тому, кому приходится изведать одиночное заключение; лучше умереть. Необходимо употребить все усилия для побега, так как лучше жить в лесу дикарем или в пустыне».

«Когда тебя будет допрашивать судебный следователь, притворись сумасшедшим; тогда тебя отошлют в сумасшедший дом, откуда ты сбежишь. Что касается меня, то я благодарю Господа Бога! Я счастливее св. Петра! За мной услуживают, как за принцем. Вот так пир! Здесь живется лучше, чем в деревне».

На книге под заглавием «Жизнь Леонардо да Винчи» надписано:

«Леонардо был столь же несчастлив в любви, как и я; но он сделался великим живописцем, а я сделался известным вором. Я приобрел большую известность, заставил занести свое имя и приметы в тюрьмах, по крайней мере, сорок раз, а между тем и я любил во дни моей юности».

«Как я несчастен! Я невиновен, а меня держат здесь за то, что я убил человека (sic!), в то время как на свете людей даже слишком много».

«Дурак тот, кто умирает за отечество!»

Интересна насмешка над тюрьмой в ответе другого заключенного:

«Прощай, Гектор! Ахилл тебе кланяется. Кто беден, тот расплачивается за всех. Одиночное заключение есть утонченное варварство в полном расцвете XIX века».

«То, что говорит этот заключенный, – неверно. Напротив, с нами обращаются слишком хорошо; слишком заботятся о заключенных. Он хотел бы, чтобы его пустили гулять на дворцовой площади, или позволили играть в карты и на бильярде, или, еще лучше, отправиться к госпоже Гостальде.

О, безумный! В таком случае тебе не следовало попасть в эти стены».

Друг разума и правосудия!

«О, уложение! Как тяжело ты караешь мошенничество, тогда как правительство со своими лотереями само мошенничает. Меня осудили на 10 лет за покушение на убийство женщины, которую я считал порядочной, но она таковой не оказалась, и я из-за нее просидел в тюрьме шесть месяцев. Выйдя из тюрьмы, я поклялся убить ее и нанес ей два удара ножом. Эта презренная еще жива, и я об этом сожалею».

«Как только тебя выпустят, отправляйся в Марсель, на улицу… № 9 и потом вместе с Б. отправимся в Нью-Йорк; работая там сообща, с энергией, мы составим себе состояние».

«Красавица моя больше меня не навещает! Когда я выйду, я ее поцелую зубами».

«Хотя мне всего 15 лет, но описание моей жизни и моих странствований составило бы целый том. Я начал с 9 лет. В первый раз я был осужден на 1 месяц; во второй раз на две недели, а в третий – на год!»

Нечто вроде завещания, написанного одним заключенным, известным вором, пытавшимся повеситься; его спасли:

«Я всегда воровал и буду воровать всегда, потому что так уже мне на роду написано. Бумага, на которой я пишу, украдена. Чернильница и перо – также; даже веревка, на которой я собираюсь повеситься, и та украдена. Я более несчастен, чем испорчен. Я имею несчастье не владеть собой и подпадать под влияние других; я одинаково способен на хорошее и на дурное, смотря по тому, что мне внушат. Ах! Почему Бог посылает мне постоянно людей, склоняющих меня на зло. Совершивши новый проступок, которого я клялся не совершать, я сделал это не по моей воле, а вследствие внушения негодяя, который воровал вместе со мной, а впоследствии, ради собственной выгоды, донес на меня полиции; убежденный, что я не имею силы противиться пороку, который побуждает меня желать и присваивать чужое добро; будучи клятвопреступником; зная, что мне предстоит явиться на суд присяжных и замарать в грязи имя, которое мой отец носил с гордостью, я почувствовал отвращение