тебе будет не рассказывать никому о том, что произошло. Скажи, что я пропал без вести. И всё. С этого момента я больше не капитан вашего войска.

— Нет! Как же так? Я думала… — на глаза девушки навернулись слёзы. — Я не хочу, чтобы тебя заклеймили предателем, а это непременно случится. Мы должны рассказать всё, как было! Здесь нет твоей вины. Все прекрасно знают, что в Деламионе нет предателей, и люди Гердейлии — единственные наши заклятые враги.

Бэлригген думал, что Гаталориан была скупа на эмоции, но это оказалось совсем не так. Он сжал её руку, пытаясь вернуть разведчице былую уверенность.

— У нас с тобой немного разные понятия о чести, я думаю. Для меня эта ошибка — верх позора. С таким тяжким грузом я не смогу дальше служить родине и тем более — командовать войском. Выгнать из Рауделля людишек под силу будет любому командиру, у нас их хватает и помимо меня. Фоларис не учёл слишком многого, готовя это вторжение. Я же пока останусь здесь, мне нужно восстановиться, а потом… не знаю даже. С немёртвыми, наверно, не пропаду, — он перешёл на шёпот, — я никогда с ними близко не общался, но, говорят, они отличные ребята.

Гаталориан встала. Слёзы на её щеках ещё не высохли, но она уже перестала всхлипывать и сотрясаться от отчаяния. Эльфийка выпрямила спину и похлопала себя по карманам.

— Я поняла вас, капитан Бэлригген. Никто не узнает, что произошло в ущелье на самом деле. Разрешите идти?

— Иди, Гата. Я обещаю, что когда-нибудь найду тебя. Это не последняя наша встреча.

Дверь захлопнулась, и бывший эльфийский капитан остался наедине со своими мрачными мыслями, окружённый тёмными каменными стенами больничной палаты вильдеррского храма.

— Что за идиотская ситуация? Опять я лежу весь в окровавленных бинтах и пытаюсь выглядеть хорошим и правильным в глазах собрата! — После своего долгого рассказа Бэлригген следил за реакцией всех, кто был с ним рядом в этот момент. — А вы вообще далеко не доктора. Я надеюсь, откинусь после вашего лечения.

Левиарель отвернулся и отошёл к окну. Ему надо было переварить услышанное. Джанис сидела на краю кровати и поглаживала раненого по руке. Антонис и Гвиг`Дарр то и дело переглядывались и поправляли повязки. Им повезло, что раны Бэлриггена были совсем не сложные, и не пришлось проводить операций, ведь их пациент был совершенно прав насчёт их лекарских способностей. Умереть эльф мог лишь из-за большой потери крови: почти всё тело было глубоко изрезано. Некроманты хоть и прекрасно знали анатомию, но не были хорошо знакомы с методами лечения, а потому переживали, что сделали что-нибудь неправильно.

Вдруг Левиарель, резко развернувшись, со всей силы метнул один из своих клинков прямо в стену. Кинжал пролетел над кроватью и врезался в подгнившую доску

— Спаситель Рауделля, как же! Почему я должен в это поверить? Думаете, я так просто запишу вас в герои, тебя и эту дикарку Гаталориан? — Леви стиснул зубы, громко топая прошёлся по комнате и вернул своё оружие в ножны. — Никакая дешёвая легенда не оправдает твоего предательства!

Бэлригген молчал и смотрел на Левиареля, а для Гвиг`Дарр слишком многое за последний час произошло в первый раз. Раньше она слышала историю несостоявшейся битвы за Рауделль вкратце. Никогда ей не доводилось наблюдать, как по-настоящему может страдать Бэлригген, окунаясь в воспоминания. А ещё она впервые увидела, что такое неискренность и ложь со стороны Леви. Ей было ясно: он верил каждому слову, но не желал этого признавать. Для него принять историю бывшего рауделльского командира значило принять и то, что много лет его город жил окутанный страшным обманом.

Вдруг он схватил её за руку и потянул за собой из комнаты. Антонис и Джанис проводили их понимающими взглядами.

— Куда ты меня тащишь? — Захрипела недовольная Гвиг.

— Ну ты же теперь моя мамочка, или нянька. Вот и следи, чтобы я сейчас дошёл до храма и не убил кого-нибудь ненароком.

— Почему я? Взял бы Антониса, он…

— Он, может, и хорошо машет мечом, но один раз уже проиграл, а ты, я уверен, не дашь мне спуску. Примени вашу некромантию, побей, скинь с башни, как Золо`Ней, лишь бы это меня успокоило. Ты не представляешь, насколько сильно меня взбесил этот урод!

— Прекрасно представляю! — Гвиг выдернула руку из его крепкой хватки. — Бэл бывает раздражающим, но, тем не менее, я не могу судить его за то, что он делает.

— Здесь, я слышал, он просто нечистый на руку делец, который проворачивает сомнительные авантюры. Думаешь, я так просто поверю, что он когда-либо в своей жизни имел благие цели? Что боролся и был готов отдать жизнь за Рауделль?

— Это нелегко признать, но иногда принятие — это проявление мудрости, Леви.

Эльф замолчал и опустил голову. Только тогда Гвиг заметила, что все посетители “Белой кости” с интересом слушали их диалог и явно ждали его продолжения. Теперь уже она взяла его за руку и вывела на улицу, подальше от посторонних глаз.

Вильдерр был окутан ночным мраком, и Гвиг с Леви брели по городу, видя лишь небольшие участки дороги перед собой. Несколько минут прошли в тишине, но Леви сам по себе не мог долго хранить молчание.

— Эта женщина, Гаталориан, про которую он рассказывал… У нас её весь город знает. Она после того случая явилась в Рауделль, но из разведки ушла. Перебралась на окраину, подальше от всех, и там отшельничает. Вроде бы в наёмники подалась, часто из города уезжает, потом возвращается. С ней пытались говорить, но она никому ничего о том случае не рассказывала, да и вообще ни на какие беседы не соглашается. — Левиарель прервался и посмотрел, внимательно ли Гвиг его слушала, а затем продолжил. — Это мне всё, конечно, родители поведали, но и сам я её пару раз видел. От одного её взгляда у меня мурашки по спине побежали. Я тогда подумал, если бы у каждого нашего воина был такой свирепый взгляд и такой жёсткий характер, Деламион бы стал непобедимым.

— И тебе нужны ещё какие-то доказательства того, что Бэл тебе не солгал?

— Да ничего мне уже не нужно. Ну или, как вы там говорили? Время, да? Время мне нужно, чтобы всё это осознать. Видишь, Гвиг`Дарр, какая я тряпка! Слишком легко его выслушал, сдержался, чтобы сразу не всадить ему клинок в грудь, разве с такими воинами, как я, мы избавимся когда-нибудь от этих набегов? — Леви выдавил горькую улыбку, и усмехнулся.

— Ты поступил правильно, и я рада, что тебе хватило