Афганец и Усач почуяли неладное и решили спуститься вниз по Нилу в легких лодках, взяв с собою десяток опытных искусных воинов. Плыли себе тихонько, не торопясь, вглядываясь во тьму и чутко прислушиваясь.

— Они здесь, — прошептал Усач. — Вот видишь, мы с тобой не ошиблись.

У самого берега стояли на якоре две барки гиксосов.

Дозорных не было видно. Должно быть, они беспечно ушли со своих постов. Прочие высадились на сушу и спокойно отдыхали, полагая, что здесь некого бояться: враг сосредоточился у стен Неферуси, а туда предстояло приплыть лишь на следующий день.

Усач отправил одного из воинов обратно в лагерь за подкреплением. Оба передовых отряда разбили шатры поближе к реке и ждали сигнала в полной боевой готовности.

Через некоторое время все были в сборе.

— Сначала займемся барками, — решил Афганец. — Пусть лучшие ныряльщики бесшумно подплывут к ним, незаметно вскарабкаются на корму и перебьют оставленных дозорных. Как только справитесь, готовьте барки к отплытию. Да, и пришлите к нам гонца, мы будем ждать вестей.

Если дозорных не удастся застать врасплох и захват барок окончится неудачей, гиксосы поднимут тревогу, всполошатся, примутся прочесывать окрестности. Тогда кровопролитного боя не избежать.

Все напряженно вглядывались во тьму. Казалось, время остановилось.

Наконец из воды вынырнул воин.

— Мы победили. Барки наши. Там ни одного гиксоса не осталось.

— Окружаем тех, что на берегу. Заходим с трех сторон. Как только они уснут, нападаем! — приказал Усач.

Камосу не спалось. Он все думал об отце и чувствовал невыносимую боль, будто это его, а не Секненра изрубили в бою. По правде сказать, бессонница мучила его с тех пор, как он стал фараоном. Юноша отдыхал не больше двух часов в сутки, однако силы его не иссякали.

В дверь постучали.

— Государь! Приближаются две вражеские барки! — сообщил градоправитель Эмхеб.

Камос выбежал на палубу. Кто мог предугадать, что враг отважится плыть ночью, в непроглядной тьме, хотя это смертельно опасно? Поздно сокрушаться, пора готовиться к бою.

Поднявшись по тревоге, египтяне мигом взялись за дело. Вдруг кто-то крикнул:

— Глядите! Это же Усач! Размахивает факелом на мачте!

Все вздохнули с облегчением.

Две барки осторожно причалили к берегу.

Воины праздновали победу и поздравляли смельчаков.

— Государь! — доложил Афганец. — Египетский флот увеличился. Отныне у нас под началом еще две барки. А вот предатель Тита напрасно ждет подкрепления. Помощь не подоспеет.

— Молодцы! Отлично сработано!

— Мы напали на врагов, когда те спали. У нас трое убитых и пятнадцать раненых.

— Их раны перевяжут. А вы пока отдохните.

— Отдыхать нам некогда — штурм на рассвете. Едва успеем перекусить!

Фараону нечего было на это ответить.

Когда первые лучи солнца пронзили тьму, к нему подошла царица. Хотя Яххотеп не спала всю ночь, она выглядела на удивление бодрой и радостной.

— Матушка, что ответил бог Хонсу?

При этих словах в небе показался ястреб с пестрыми крыльями. Огромными, на мгновение заслонившими все вокруг. Он поднялся с востока.

— Теперь я тоже видел его знамение, — сказал Камос. — Видел собственными глазами и, кажется, понял.

Фараон Камос со всей своей армией обрушился на Неферуси, подобно ястребу. Они наступали с востока, поэтому солнце слепило глаза гиксосским лучникам. Зато Яхмес, сын Абаны, и другие фиванцы стреляли, как всегда, метко.

Оставив немногих дозорных на боевых барках, египтяне все разом устремились на штурм города.

Градоправителя Титу, сына Пепи, бесцеремонно разбудили. Впрочем, он не растерялся, хотя и не ожидал нападения. Во мгновения ока схватил камень, пращу, примерился, размахнулся… И сразил наповал командира собственного войска.

— Бейте их, защищайтесь, — подзадорил Тита стражников, вдохновив их своим примером.

Те и так стреляли, не переставая, пытаясь помешать врагу взобраться на стены. Страх удесятерял их силы, умирать никто не хотел.

— Нужен таран, чтобы выбить ворота, — сказал Усач.

— Мачты их кораблей вполне сгодятся, — сообразил градоправитель Эмхеб.

— Жалкие египтяне отступают! — обрадовался Тита. — Мы их отбросили!

Трудно поверить, но с первым штурмом он справился без труда.

Не то чтобы окончательно победил, но получил передышку. Самое время подготовиться к побегу. Египтяне осадили город и, похоже, в конце концов возьмут его. Однако градоправителю не жаль было жителей и погибших воинов. С собой он намеревался взять лишь нескольких преданных слуг, иначе не унести драгоценностей. А вот жену решил оставить, к чему в пути такая обуза? Красивых баб в Аварисе хватает и без нее.

Освободители Египта напали с востока — прекрасно! Значит, удастся улизнуть через западные ворота.

К несчастью, пришлось убедиться, что подлые враги заняли все окрестные холмы и поля, окружили Неферуси со всех сторон. Город взят в кольцо. Не выйти ни через западные, ни через южные, ни через северные ворота.

— Ты что же, сбежать надумал? — насмешливо спросила Анат.

— Что ты, конечно нет, у меня и в мыслях такого не было! Я забочусь исключительно о том, как оборонить город, как сплотить его защитников.

— А тебе не приходило в голову, что умнее всего сдаться?

— Сдаться? Ни за что! Это безумие! Самоубийство!

— Ты все равно обречен. Сложив оружие, мы избавим народ от напрасных страданий и кровопролития.

— Проливать кровь, защищая меня, — их долг! Пусть сражаются до последнего, я ведь им как отец.

— Ты злодей и трус. Но даже у тебя есть возможность перед смертью хоть раз поступить по-человечески. Открой ворота и умоляй фараона пощадить жителей Неферуси.

Тита, сын Пепи, окинул жену недобрым недоверчивым взглядом.

— Что за чушь ты мелешь, моя милая? Выходит, ты решила предать меня?

Он хлопнул себя по лбу:

— Так и есть! Раз, по-твоему, я обречен, значит, ты перебежала к бунтовщикам!

— Опомнись, взгляни правде в глаза. Твои подозрения смехотворны!

— Тебе не одурачить меня! Немедленно возвращайся в свои покои и не смей выходить оттуда. У твоих дверей я поставлю стражу. Погоди, вот покончу с этими смутьянами, доберусь и до тебя!

— Господин, они снова идут на приступ!

С городской стены Тита, сын Пепи, видел, как со всех четырех сторон света к городу хлынула армия освобождения. Воинов, бежавших к воротам с тараном, прикрывали прочными щитами. Лучники убивали всякого, кто пытался им помешать.