Если вы замечаете отсутствие концентрации на заявленных целях или на шагах в направлении их достижения, сделайте выбор в пользу перенацеливания мыслей, слов и поступков на то, к чему вы стараетесь прийти. Такое перенацеливание следует практиковать постоянно и по мере необходимости. Чем сознательнее вливается человек в этот процесс, особенно если его усилиям присуща определенная степень убежденности, тем быстрее сформируется ментальная структура, способная функционировать с учетом поставленных целей, не испытывая при этом сопротивления со стороны конфликтующих убеждений.

Роль самодисциплины

Я называю вышеозначенный процесс самодисциплиной и определяю ее как ментальную технику изменения направления (по мере возможности) внимания на объект цели или желания, когда этот объект или желание противоречат некоторым другим составляющим (убеждениям) среды нашего сознания. Самодисциплина - это не личностная черта, то есть люди не рождаются дисциплинированными. Внимательно подумав над моим определением самодисциплины, вы поймете, что родиться дисциплинированным невозможно в принципе. В то же время, каждому по силам использовать самодисциплину в качестве метода, задействованного в процессе трансформации личности.

Пример из моей жизни хорошо иллюстрирует динамику действия этой техники. В 1978 году я решил заняться бегом. Уже не помню, что именно послужило мне мотивацией, но стиль моей жизни в предыдущие восемь лет был далек от активного. Я не занимался спортом, если не считать просмотра спортивных телепрограмм.

В средней школе и в колледже я занимался разными видами спорта, в основном хоккеем на льду. К сожалению, жизнь после окончания колледжа складывалась не так, как я рассчитывал. Не скажу, что мне нравилось положение дел, но в то время я ничего не мог с этим поделать. Можно назвать это периодом бездеятельности, но на самом деле я пребывал в глубокой депрессии.

И опять, не уверен, что послужило толчком для моего внезапно вспыхнувшего желания заняться легкой атлетикой (возможно, какая-то телепрограмма пробудила во мне интерес к спортивному бегу). Впрочем, насколько помню, мотивация была довольно сильной. Итак, я отправился в магазин, купил пару кроссовок, обулся в них и отправился на пробежку. Первое, что открылось мне - то, что я не могу бежать. Сил хватило лишь на то, чтобы пробежать 50-60 ярдов. Неприятный сюрприз. Я не мог представить, насколько вышел из формы. Открытие оказалось настолько болезненным, что в следующий раз я надел кроссовки только через две недели. Вторая попытка тоже была неудачной: у меня не получалось пробежать больше 50-60 ярдов. На следующий день я предпринял очередную попытку, но с тем же успехом. Ухудшение физического состояния привело меня в такое уныние, что я не прикасался к кроссовкам еще месяца четыре.

Наступила весна 1979 года. Я все еще собирался заниматься бегом, хотя и был крайне удручен отсутствием прогресса. Поразмыслив над моей проблемой, я пришел к выводу, что у меня отсутствует конкретная цель. Мысль заняться бегом сама по себе прекрасна, но что это, в сущности, значит? Не знаю. Мысли недоставало четкости и конкретики. Мне требовалось нечто более осязаемое, к чему можно было идти. Поэтому я решил, что к концу лета хочу пробегать без передышки пять миль.

В то время дистанция в пять миль казалась совершенно неподъемной, но мысль о том, что я могу сделать это, наполняла меня энтузиазмом. Приподнятое настроение позволило мне в первую неделю четыре раза выйти на пробежки. К концу недели я был приятно удивлен тем, что даже незначительные по нагрузке тренировки помогли мне с каждым разом пробегать все большее расстояние. Это настолько воодушевило меня, что я решился на покупку секундомера и блокнота для записей результатов пробежек. Я рассчитал двухмильную дистанцию и разметил на ней отрезки длиной в четверть мили каждый. В блокнот я вписывал дату, дистанцию пробега, время и данные о физическом самочувствии.

Но теперь, кода мои заветные пять миль уже замаячили на горизонте, я неожиданно столкнулся с целым рядом новых проблем. Самая серьезная из них была связана с противоречивыми и сбивающими с толку мыслями, заполонявшими сознание каждый раз, когда я решал отправиться на пробежку. Меня изумляло количество (и резонность) причин, по которым я не должен был выходить из дома: «На улице очень холодно (жарко)»; «Кажется, дождь собирается»; «Я еще не успел как следует восстановиться после прошлого раза» (даже если прошлый раз имел место дня три назад); «Никто из моих знакомых не делает этого», и, наконец, самая популярная причина - «Выйду, как только закончится телепрограмма» (так ни разу и не вышел).

Единственное, что я мог противопоставить этому потоку противоречащей моим целям негативной энергии, - попытаться перенаправить мое осознанное внимание на то, к чему стремился. Мне на самом деле хотелось пробежать к концу лета пять миль. Я обнаружил, что иногда мое желание оказывалось сильнее конфликтующего с ним. В такие моменты я надевал кроссовки, выходил на улицу и бежал. Впрочем, гораздо чаще отвлекающие мысли заставляли оставаться дома. На начальных этапах, согласно моим подсчетам, в каждых двух из трех случаев у меня не получалось одолеть противоборствующую энергию.

Еще одна трудность заключалась в следующем: при приближении к рубежу дистанции в одну милю я был настолько возбужден достигнутым успехом, что стала очевидной необходимость в дополнительном стимулирующем механизме, который помог бы продолжить движение к пяти милям. Чувство удовлетворения достигнутым грозило превратиться в непреодолимое препятствие. Поэтому я установил новое правило. Его можно назвать правилом пяти миль: «Если я, вопреки всем конфликтующим с моей целью мыслям, надеваю кроссовки и выхожу на пробежку, то каждый раз должен пробежать, по крайней мере, на шаг больше, чем в предыдущий раз». Правило сработало на славу. Я ни разу не изменил своему слову, и к концу лета я пробежал свои пять миль.

Когда я уже был от цели на расстоянии вытянутой руки, случилось нечто чрезвычайно любопытное и совершенно непредвиденное. Конфликтующие с целью мысли стали мало- помалу исчезать, а затем вообще улетучились из моего сознания. После этого я ощутил некую свободу, поняв, что мое желание бегать не наталкивается на какое-либо сопротивление сознания и ему не мешают отвлекающие мысли. Принимая во внимание борьбу, которую мне еще недавно приходилось вести с ними, новое состояние воспринималось чуть ли не как чудо. Результат говорит сам за себя: я совершал регулярные пробежки в продолжение следующих 16 лет.

Для любопытных сообщаю, что последние 5 лет я почти отказался от бега, потому что вновь стал уделять внимание хоккею на льду. Этот вид спорта требует серьезного напряжения физических сил, а иногда я выхожу на лед раза четыре в неделю. С учетом моего возраста - а мне уже за 50 - и того, что на восстановление уходит дня два, времени и сил для бега не остается.

Рассмотрение вышеозначенного опыта в контексте уже обретенного понимания о сущности убеждений позволяет сделать ряд наблюдений.

1. Поначалу мое желание заняться бегом было лишено фундаментальной основы в сфере сознания. Другими словами, не существовало какого-либо иного источника энергии (наполненной энергией мысли, требующей выражения), который был бы сообразен моему желанию.