– Да! – в один голос взвыла троица друзей.

– Хорошо, – тоном покорности судьбе согласился старик. – Так и быть. Хотя как старый регент и запевала я не могу одобрить исполнение без репетиции.

Часы ударили в шестой…

– Давайте, Ирочка! – выкрикнул Хаим Янкель и ткнул камертоном в Ирку.

Словно подстегнутая плетью девчонка завизжала на нестерпимо высокой ноте:

– А-а-а-а-а-а!

– О-о-о-о! – гулко, как в бочку, затянул цыганенок.

– И-и-и-и! – на ультразвуке взвилась Танька, и пронзительное – Е-э-э-э! – вывела бабушка Сирануш.

Матерые зайцы выдали задними лапами дружную барабанную дробь.

– Ла-ла-соб, ли-ли-соб, лу-лу-соб… – помахивая своим камертоном в такт ритмичным ударам, забубнил старик.

Ирку начало трясти. Песнь лысогорских ведьм тысячей мелких игл пронзала тело и душу. Мир задрожал и пустился в пляс. Звезды принялись подпрыгивать на тучах, как на батутах. Башни каменецкого замка, лихо изгибаясь, играли в мяч полной луной.

Булыжник под Иркиными ногами дрогнул. Семь камней заворочались, как псы, отряхивающиеся после сна, и, едва не сбросив своих седоков, подпрыгнули в воздух. В траве остались семь глубоких отпечатков. Камни со свистом понеслись вокруг бетонного колеса. Ирка почувствовала себя бароном Мюнхгаузеном, летящим на пушечном ядре. Позади нее с визгом мчалась Татьяна, с гиканьем закладывал виражи Богдан. Встречный ветер рвал длинные уши зайцев и полы старого пальто Хаим Янкеля.

– Гей-гей, слюшай, гей! – подгоняла свой камень бабушка Сирануш.

А вдали, на ратушной площади, словно обезумев и пустившись наперегонки со временем, часы все били и били, гремели, будто гром, и их звон вплетался в дикую песнь лысогорских ведьм, в свист воздуха и рокот летящих камней.

Бетонный круг завибрировал. Торчащая из него зазубренная железная труба гулко лопнула и, как шкурка банана, раскрылась, загибаясь семью тонкими железными полосами. Бетон издал тяжкий вибрирующий скрежет, по нему побежали трещины. Круг раскололся, открывая свое нутро.

Часы ударили в последний, двенадцатый раз…

Семь летящих камней зависли в воздухе и с грохотом рухнули вниз, на предназначенные им места. От замка и по лугу, ширясь и расползаясь, заполоняя собой спящий город, прокатился длинный вздох. Мир качнулся, мигнул… И замер, возвращаясь к обычному своему состоянию. Звезды, словно расшалившиеся дети, спугнутые строгой няней, кинулись занимать свои места на небосклоне. Луна ринулась в положенную ей точку, и башни замка солидно распрямились, будто и не они только что колобродили в волшебной ночи.

Над лугом у каменецкого замка воцарились обычная пустота и сонный покой. Лишь луна казалась чуть порозовевшей от смущения за свое неподобающее поведение, да на камнях у расколотого бетонного круга, закрыв лица ладонями, замерли две девчонки и мальчишка.

Ирка медленно отвела руки от лица и вытянула пальцы. На кончиках лихо щелкнули острые когти.

– Собачьи! – с непередаваемым облегчением выдохнула Ирка. – Честное слово, мои, собачьи! – она защелкнула когти, сунула палец в рот и принялась ощупывать клыки. – И крови вроде не хочется! – она лихорадочно нашарила зеркальце в кармашке сумки и попыталась, несмотря на темноту, рассмотреть себя. – Кожа, кажется, порозовела! Народ, я больше не упырица! Я снова я! – с радостным воплем она поворачивалась то к Татьяне, то к Богдану. – А вы? Вы-то как? – голос у нее упал. Неужели они так и остались цыганенком и графиней?

Татьяна и Богдан отняли ладони, поглядели друг на друга… и с двух сторон хлестко залепили Ирке по затылку. Девчонку снесло с камня.

– Вам-то я чем не угодила? – сидя в траве, возмутилась ведьмочка.

– А кто придумал, что мы жених и невеста? – гневно сузив позеленевшие глаза, нависла над ней Танька. Зеленые искры колдовского огня заплясали на ее отведенной руке. Сзади Богдан недвусмысленно похлопывал мечом по ладони.

– Ну так невозможно ж было удержаться, – пробормотала Ирка и вдруг с визгом взвилась на ноги и кинулась к подруге. – Танечка! Вернулась! Ты больше не графиня! Богданчик! Инженерский сынок!

Зловещие искры погасли у Таньки на пальцах, она всхлипнула, плюхнулась на расколотый бетонный круг и заревела.

– Тань… Хватит… Ну ты чего… – сам шмыгая носом, протянул Богдан.

– Без мамы с папой… плохо очень было… когда я думала, что они умерли… – завывала Танька и при этом почему-то виновато поглядывала на Ирку. Ирка знала – почему. Для Таньки и Богдана игрушечная жизнь без родителей миновала, как страшный сон, зато теперь они хорошо понимали, каково приходится Ирке в ее настоящей жизни, которую никаким последним туром не изменишь.

– Я теперь… понимаю взрослых… Когда они говорят… Что нечего играми заниматься… – всхлипывала Танька. – Мы в скольких серьезных переделках были… Никогда такого ужаса не случалось… Столько народу погибло…

Да уж, не квест, а побоище какое-то. Ирка горестно плюхнулась рядом с Танькой. Хоть сотоварищи под конец изрядными гадами себя показали, а все-таки ни один из них не заслужил жуткой и бессмысленной гибели. Она печально уставилась туда, где выше моста, на площадке, так и стояли брошенные автомобили инклюзников. Рядом с ними топталась худая темная фигура. Не иначе как Тим. Для него игра закончилась, он вырвался из-под заклятья в реальный мир, теперь сядет в свой автомобиль и поедет домой. И как он объяснит, почему уезжало трое, а вернулся он один?

Один? Ирка недоуменно потрясла головой, а потом для верности еще протерла глаза. Если он один, то кто тогда садится во вторую машину? А в третью?

– Та-анька! – дрожащим голосом протянула она. – Мне чудится или там…

– Инклюзники! Все трое! – выдохнула в ответ Танька, не отрывая глаз от площадки.

Три черных автомобиля разом завелись и неторопливо тронулись с места.

В дальнем конце луга появилось новое шествие. Возглавляемые Вованом скарбники маршировали по осенней траве. И неважно, что Витёк все ощупывал грудь, словно дырки от вампирьих когтей искал, Колян время от времени нервно отмахивался, будто от набегающих волков, а Толян поглаживал шею. Главное, они были здесь, все пятеро. Вован поглядел на сидящих на камнях замученных победителей и вдруг улыбнулся смущенной улыбкой, странно смотревшейся на его самоуверенной физиономии. Губы его дрогнули, будто хотел что-то сказать, но лишь неловко махнул рукой. Под его ногами прямо в земле разверзся широкий ход, и скарбники один за другим попрыгали внутрь. Уже спускаясь под землю, Вован на мгновение задержался, еще одним долгим взглядом уставился на ребят и наконец исчез окончательно. Проход в земле закрылся.

Танька сосредоточенно считала запрыгивающих в отверстие – словно боялась, что ее надули, что число не сойдется… Сошлось.

– Пятеро! Честное слово, Ирка, как было, так и осталось – пятеро!