подъезд, услышали за спинами женский голос. Тимка резко вцепился в мою ладонь, прижавшись. Я опешила на миг, но быстро сориентировалась и обернулась, пытаясь укрыть ребенка. Он дрожал, как осиновый лист, а его сердечко так громко билось, что становилось не по себе.

— Тамара? — произнесла я, не веря своим глазам.

Как давно она не появлялась?! Месяц, два или больше?! Мы о ней и помнить забыли. Тимка тоже почти не говорил о маме, а когда Артем заводил тему, мальчик убегал в другую комнату.

— Ольга Петровна, — произнесла она, теребя в руках поясок от пальто. Оглянулась по сторонам и шагнула навстречу, ребенок вздрогнул, а я не знала, что делать, не могла же я прогнать ее. Раз Тамара явилась после длительного отсутствия, значит, была на это причина, и кто знает, может, очень даже веская.

— Я слушаю, — постаралась, чтобы мой голос не дрожал, конечно, волновалась, но зачем ей это знать!

— Привет, Тима, — улыбнулась Тома, протягивая руку к ребенку. Он только головой тряхнул и зажмурился, будто коленом ударился об асфальт.

— Что вы хотите?

— Думала поговорить с Кузьминым, но он ж упертый, его не переспоришь. Встанет на своем и все, дохлый номер, в общем. Проще с вами решать все дела., - она опустила взгляд на мой живот и ее губы дрогнули.

Я инстинктивно прикрыла животик сумкой, желая защитить малыша. Мне не нравились чужие взгляды и пристальное внимание посторонних, особенно, когда посторонние — это бывшая жена моего Артема. Но Тамара, скользнув взглядом, вновь посмотрела на Тимоху и выдохнула. Да, мне было любопытно понять, что творилось в ее голове, да только вот не факт, что она сама знала на все сто.

— Мы думаем поменять место жительство, и я хотела бы забрать Тимофея, — выдала она, потерев подбородок.

Я отшатнулась назад, опустилась на колени и крепче прижала ребенка к себе, слезы катились по его щекам, а у меня сердце замирало. Как забрать?! Зачем?! Почему именно сейчас?! Маленькие ручки обвили мою шею, Тимофей шмыгнул носом и задрожал. Я вцепилась в него со всей силы, будто боялась, что Тамара его вырвет из моих объятий, заберет прямо сейчас, и мы больше никогда не увидимся.

— Для чего? — только и смогла прошептать я. — Тамара, вы ведь сами рады были, когда Артем забрал сына. Почему сейчас возникла такая необходимость?!

Тамара всплеснула руками, фыркнула и принялась накручивать на палец прядь волос.

Я молча ждала от нее ответа, и сдаваться просто так не собиралась, как и отдавать ребенка. Да, она мать, а я никто. Но ребенок — не игрушка, невозможно, противоестественно манипулировать его чувствами и привязанностями. Я видела, как Тимке хорошо с нами, как он был счастлив. Он привык к нам, и мне казалось, что успел полюбить и меня. К тому же Тимофей с таким нетерпением ждал появления на свет брата, и вот так просто лишить его всего, забрав черте куда. Нет, я не могла этого допустить, потому сдаваться даже не думала.

— Ну, — замялась Тома, видимо, придумывая ответ на ходу, но поразмыслив, все же выдохнула и выпалила: — Если мы пропишемся вчетвером в квартире свекрови, то можем рассчитывать на расширение, и тогда получим не двушку, а трешку. А квартира на дороге не валяется, надо думать о будущем.

Захотелось вцепить в ее шевелюру и как следует оттаскать за волосы. Господи, какой бред. Ребенок ради квартиры, вырвать его из привычной среды, воспользоваться, а потом что?! Снова угнетать, орать, вышвырнуть как котенка?! Бред, дикость. У меня в голове это не укладывалось, но я отстранила от себя Тимофея, сделала шаг к Тамаре, сканируя ее взглядом. Наверное, еще никогда во мне не было столько решимости, как в тот миг. Я видела ее растерянное выражение лица, глаз, что выражали недоумение и мне было искренне плевать на ее нужды. Нет, я ни за что не отдам ей ребенка. Костьми лягу, но он будет с нами. Нас так долго растаптывали, смешивая с грязью, но мы смогли вырваться с Артемом из вонючего болота и больше были не намерены в него вступать.

— Этому не бывать. Ни за что на свете. Ясно?! Мы с Артемом лишим вас материнских прав, уясните раз и навсегда: ребенок останется с нами, поверьте, мы найдем свидетелей, которые подтвердят, как родная мать обращалась с сыном. В противном случае органы опеки и попечительства станут постоянными гостями в вашем доме.

Тамара распахнула шире глаза, открыв рот, думаю, ей было, что мне сказать, но я схватила ребенка за руку и смело шагнула прочь. Мы поднимались по ступенькам, а Тимка слова не проронил. Только войдя в прихожую, он быстро разулся, скинул куртку и убежал в свою комнату. Я хотела пойти следом, но потом решила, что мальчику, наверное, стоит побыть одному. Конечно, если бы он захотел вернуться к матери, мы бы не стали препятствовать. Но в данный момент были не те обстоятельства. Разобрав покупки, я включила чайник и присела на табурет, неожиданно теплая ладошка коснулась моего плеча. Обернувшись, я увидела Тимофея, он держал в руках лист бумаги, сложенный в форме сердца. Протянув мне, он устроился рядом, ласково заглядывая в глаза.

— Что это? — поинтересовалась я, рассматривая бумажное сердце, раскрашенное разноцветными карандашами.

— Открытка, — произнес он тихо, опустив ресницы.

— Спасибо, Тим, мне очень приятно, — погладив его по макушке, произнесла я.

Хотела еще добавить о том, как он мне дорог, но послышался щелчок замка, и мы поспешили в коридор. Артем вернулся с работы чуть раньше, но этому мы только обрадовались.

Замерзший, раскрасневшийся от ветра, он улыбался, и мы тоже не смогли сдержать улыбки. Тимка бросился к отцу, поцеловав его в щеку, а я прижалась к плечу Артема.

— Соскучился по вам. Как день прошел?!

Мы переглянулись с Тимкой, и я лишь кивнула, понимая, что расскажу все Артему, но не сейчас. Этот вечер будет только наш: беззаботный, особенный.

— Люблю тебя, — обнял меня Кузьмин, воспользовавшись моментом, что Тимка побежал смотреть мультики.

— И я тебя, Артем, очень сильно люблю. И да, все у нас будет хорошо. Всегда. Потому что мы это заслужили. А все тревоги, сомнения, пусть остаются в прошлом.

— Ничего себе, — присвистнул Кузьмин, — моя жена наконец-то расправила плечи, решив идти с высоко поднятой головой. Знаешь, Оль, давно пора так сделать было.

— Ты вселяешь в меня уверенность. Чувствуя твою любовь, заботу, ласку, я готова идти на баррикады, чтобы отстоять наше общее право на счастье.

Кузьмин коснулся моей щеки, провел большим пальцам