В те дни я вообще думал о многом, и не только о Джейн.

В ту страшную Рождественскую ночь, когда мы с Чепменом стояли на лестничной площадке Уилдерхоупа, он застыл, уставился в темноту в дальнем конце коридора и произнес: «Оно идет». Слово «оно» подразумевает что-то неизвестное и оттого пугающее. Но в психоанализе словом «оно» называют бессознательное. Фрейд описывает его как скрытый хаос, примитивную часть мышления, полную инстинктивных потребностей, которые жаждут удовлетворения. Выходит, в словах Чепмена был двойной смысл, и я его уловил, просто тогда задумываться над этим не было времени.

Я прочел бумаги о пациентках комнаты сна всего один раз, но отчетливо помнил каждую подробность. Не нужно быть гением, чтобы заметить: истории этих женщин перекликаются с действиями полтергейста. Например, кража обручальных колец, поджоги. К тому же у женщин из комнаты сна не нашла удовлетворения самая главная женская потребность – стать матерью. У одной забрали новорожденного младенца, другой прервали беременность, у третьей случился выкидыш. Другие демонстрировали проявления материнского инстинкта. Мариан Пауэлл заботилась о тряпичной кукле, «маленькой Мариан», а Элизабет Мейсон страстно мечтала о семье.

В длительном сне разумы объединились, и результатом стало появление полтергейста, с помощью которого находили выход их желания, вырвавшиеся из бессознательного.

Желали ли пациентки убить Мейтленда? Скорее всего, нет. Все, что они делали, было ненамеренным. Ведь бессознательное иррационально, оно не строит планов, не думает о последствиях.

А способности Мариан Пауэлл? Ее ведь даже проверяли. Что, если в этом союзе они только усилились? Неужели это она порождала энергии достаточной силы, чтобы поднимать в воздух книги, хлопать дверьми, сорвать смирительную рубашку и, наконец, не пустить меня в комнату сна? Все это были только предположения, но они многое объясняли.

Я задавал себе разные вопросы, но особенно меня тревожил один: чем на самом деле Мейтленд занимался в Уилдерхоупе? От наивной идеи о том, что он просто разрабатывал новые методы лечения, я давно отказался. Конечно, у меня были кое-какие предположения, но ничем подкрепить их я не мог, доказательства отсутствовали. Возможно, я бы еще долго тратил все свободное время на раздумья, если бы в дымном пабе Сохо не столкнулся – в буквальном смысле слова – со своей бывшей девушкой Шейлой.

– Джеймс? – воскликнула она, вытирая руку о юбку.

Врезавшись друг в друга, мы оба расплескали свои напитки.

– Шейла!

– Вот это сюрприз!

Шейла привстала на цыпочки и поцеловала меня в губы. Пьяная компания в углу радостно заулюлюкала.

– Не обращай внимания, – сказала Шейла и спросила, что я делаю в Лондоне.

Я вкратце рассказал о том, что случилось в Уилдерхоупе (избегая упоминаний о полтергейсте), и объяснил, что после пожара больница прекратила существование.

Шейле история была знакома.

– Кажется, в газете читала. Так, значит, это была твоя больница. Вот ужас! Там ведь люди погибли, да?

– Шесть пациенток и главный врач.

– А из-за чего пожар случился?

– Короткое замыкание. – Я не хотел говорить об Уилдерхоупе и рад был сменить тему. – А у тебя как дела? Чем занимаешься?

Шейла вытянула руку, и на пальце блеснуло бриллиантовое кольцо.

– Я помолвлена.

– Быстро ты. И кто этот счастливчик?

– Его зовут Найджел. Найджел Ривз. Выпускает юмористические программы на радио. В прошлом году несколько выпусков «Гуннов» режиссировал. – Шейла скромно умолкла, но потом все-таки не выдержала: – Во вторник ходили на прием, и я там с самим Питером Селлерсом познакомилась.

– Значит, весело было?

– Еще как.

– И где ты с этим Найджелом познакомилась, на Би-би-си?

– Нет. Представляешь, в джаз-клубе! А ведь у нас отделы на одном этаже находятся. Бывает же такое! Найджел молодец, все время новые таланты ищет.

Наши жизни не могли бы различаться больше, даже если бы мы нарочно решили ни в чем не походить друг на друга. Вспомнил, как Шейла запрыгнула в автобус на Черинг-Кросс-Роуд и помахала мне через окно. Казалось, мы расстались уже давным-давно.

– Ты, должно быть, очень счастлива, – произнес я.

– Не то слово. – Шейла улыбнулась и вопросительно посмотрела на меня: – А ты как? Встретил кого-нибудь?

– Вообще-то нет. Был у меня роман с медсестрой в Уилдерхоупе, но ничего не получилось. Сама знаешь, как это бывает.

Мое признание вызвало у Шейлы глубокую жалость, даже слишком глубокую. Настаивала, что я «просто обязан» познакомиться с ее подругой, которая тоже одинока. Шейла была убеждена, что эта девушка мне понравится. Мало-помалу она уговорила меня на совместный ужин. Вечер вчетвером – Шейла с Найджелом, ее подруга и я.

– А ты уверена, что это удобно? – спросил я Шейлу. – Чтобы мы с твоим женихом сидели за одним столом…

Шейла рассмеялась:

– На этот счет даже не беспокойся. Я объясню Найджелу, кто ты такой, и он будет не против. Найджел у меня не ревнивый.

Судя по всему, они были идеальной парой.

Через неделю я приехал в дом Найджела в Кенсингтоне. Он был лет на десять старше Шейлы и явно имел какие-то дополнительные средства к существованию, кроме работы на радио. Одет Найлджел был просто, в удобную, свободную одежду, у него были желтые пальцы заядлого курильщика, а еще он мог выпить очень много вина, не выказывая ни малейших признаков опьянения. Когда я вошел в гостиную, навстречу мне шагнула рыжеволосая подруга Шейлы, То́ска Саммерфилд. Разговор начался с вопроса о ее, мягко говоря, необычном имени. Оказалось, То́ска была зачата, когда ее родители ездили в свадебное путешествие в Милан, сразу после похода в оперу.

Вечер оказался весьма приятным. Найджел Ривз был радушным хозяином, и с То́ской мы чудесно поладили. Она была приятная, общительная девушка – разве что немного болтливая. Работала То́ска в издательстве и мечтала стать писательницей. Мы обменялись телефонами и вскоре начали встречаться. С Шейлой и Найджелом я теперь, соответственно, тоже виделся часто. Некоторое время мы с То́ской постоянно посещали мероприятия, где все приглашенные работали или на радио, или в газетах.

На одном из таких приемов я познакомился с журналистом по имени Леонард Гримвуд. Он был марксистом и писал обличительную книгу о современной Америке. Как только он узнал, что я психиатр, сразу завел разговор про ЦРУ.

– Есть основания полагать, что они разрабатывают способ стирать воспоминания, и некоторые видные медики им помогают. Это все, конечно, страшная тайна, но вы удивитесь, как плохо эти ребята умеют хранить секреты. – Гримвуд заметил, что у него потухла трубка, и снова стал ее раскуривать. – Бывали в Америке?