Димитров кивнул и озвучил:

– Это – товарищ Артузов. Он из ИНО ГУГБ. Курирует нас по приказу товарищей Кирова и Сталина.

– А-а-а… – Александр оставил деньги и подошел к Артузову. – Артур Христианович, какими судьбами? Премного о вас наслышаны-с…

С этими словами он протянул Артузову руку, которую тот после короткого замешательства пожал.

– Но все же, откуда эти деньги?

Саша пожал плечами:

– Ну, так, скопились. Не мог же я за каждой тысячей к связнику бегать…

Артузов ошарашенно посмотрел на Димитрова, перевел взгляд на Боева с Куусиненом:

– В каком это смысле? Я спрашиваю: откуда деньги, товарищи?!

Боев сделал характерный жест, словно взводил пистолет, Куусинен коротко взмахнул рукой, в которой как будто зажал нож…

Артузов крупно вздрогнул, вытер лоб и отмахнулся рукой:

– Чур меня! Вы что тут, еще и по банкам бьетесь? Налетчиков готовите на партийные деньги?

Димитров хмыкнул, Боев фыркнул, а Куусинен неприлично заржал.

– Вот еще, – протянул Белов. – Сдались мне эти банки. Так, навестил пару ювелиров и пару ссудных касс…

– Ты же мог поставить под удар проведение операции!!!

– А постоянный контакт с людьми из Коминтерна? – хмыкнул Белов. – Проще уж, действительно, в банк зайти.

– Чёрт знает что! – Артузов кипятился и, вскочив, нарезал круги по кабинету. – Махновцы! Анархисты! А вы – мальчишка! Никакой дисциплины! Что же, теперь агенту чемодан с деньгами выдавать, чтобы он эксами[109]не занимался?

– И я с этим чемоданом через границу, а то и не через одну… – продолжил Александр, иронично скривив губы. – Набор шпиона-идиота. Куча паспортов, оружие, фотоаппарат и чемодан денег. Мне еще черные очки надеть, и герой бульварных романов готов.

– Чёрт знает что! – повторил Артузов и, выплеснув своё волнение, устало присел в кресло. – Дисциплины нет, руководства мы не признаем, одним словом – прямые наследники князя Кропоткина!

– Ты, товарищ Артузов, хоть представляешь, – спокойно спросил Димитров, – что сделал этот, по твоим словам, мальчишка?!

Артур Христианович кивнул.

– А вот мне кажется, что не до конца, – Теперь встал Димитров и тоже прошелся по кабинету. – Товарищ Артузов, вот вы с товарищем Менжинским операцию «Трест» провели. Около тысячи контрреволюционеров выловили, а десятка три – даже уничтожили. А вот этот «мальчишка» уничтожил всю – понимаешь, товарищ Артузов?! – всю верхушку Рейха, включая партийных функционеров районного уровня. Это восемнадцать тысяч антикоммунистов, восемнадцать тысяч ярых врагов Советской страны, восемнадцать тысяч палачей пролетариата!

Он яростно рубанул воздух рукой, словно выступая на митинге. Вьющиеся волосы упали ему на высокий лоб, глаза горели яростным блеском. Димитров облокотился на стол, словно о трибуну, подался вперед:

– ИНО ГУГБ, точно какой-то алжирский бей, точно какой-то сердар турецкий, изволит гневаться, что товарищ Белов нарушил какие-то очень правильные правила, а его действия вошли в противоречия с какими-то очень важными инструкциями! Которые ввело и разработало ИНО ГУГБ. А вот у нас создается впечатление, что ИНО ГУГБ просто завидует товарищу Белову и боевому отделу Коминтерна в его лице! – Он перевел дух и впился взглядом в Артура Христиановича, – И вот почему товарищ Артузов молчит? Нечего сказать?!

Вероятно, Артузову было, что сказать, но он не успел. В разговор вклинился Саша:

– Постойте, товарищ Димитров. А откуда восемнадцать-то? – удивился он. – В зале ведь всего шестнадцать было.

Ответил ему Боев. Он приобнял мальчика за плечи и усмехнулся:

– Тысяча ещё по проходам стояла, а ещё тысячу или более поубивало осколками… Кучно стояли… – Помолчал и припечатал: – Сволочи!

– Ага, – согласился Белов и снова принялся за содержимое денежного чемодана.

Артузов наконец решил вмешаться:

– Мы понимаем и высоко ценим заслуги товарища Белова, – сказал он, откашлявшись. – Но это не оправдывает анархических действий боевого отдела Коминтерна и лично товарища Белова. Просто чудо, что все прошло хорошо…

– Не чудо, а тщательная проработка плана операции, глубокая подготовка и использование новых методов работы, – сообщил Саша, продолжая выкладывать пачки денег. – Я, извините, товарищ Артузов, не английский барристер[110]и дворцовый гренадер, чтобы строго по линеечке ходить. И любая подобная операция это наполовину – тщательная подготовка, а наполовину – импровизация на местности. «Если вам кажется, что вы все предусмотрели, значит, вы чего-то не учли»[111].

Коминтерновцы рассмеялись. Артузов затравленно огляделся:

– М-да уж. Прав был Маркс, говоря, что «невежество – это демоническая сила, и мы опасаемся, что она послужит причиной еще многих трагедий!» – Он вздохнул, снова вытер рукавом гимнастерки лоб. – Работаешь тут, стратегические игры затеваешь, ходы прорабатываешь, а потом приходят коминтерновцы с вот таким, как товарищ Белов, во главе, и одним ударом сметают все фигуры противника на пол… – Он вдруг ухмыльнулся. – Хозяин взъярился, как медведь-шатун, в Североамериканских штатах натуральная истерика, французы затаились, словно мыши под веником. У австрийцев – нацистов отстреливают… – Артузов неуловимым движением сцапал Александра за рукав и повернул к себе. – Не твоя работа? Ладно-ладно, знаем, чья… Британия – в ступоре, скандинавы – в шоке, Бенилюкс – в обмороке. Ну, в общем, все при деле. Один товарищ Белов тут по ювелирам шляется… Знаешь, что меня утешает, товарищ Белов? – спросил он вдруг и, увидев отрицательное движение головой, снова усмехнулся. – Утешает то, что ты – не мой подчиненный и тем более – не мой начальник!

Теперь засмеялись все. Александр вытащил что-то и протянул Артуру Христиановичу:

– Вот, возьмите, товарищ Артузов. Это так – сувенир из загнивающей Европы.

Артур Христианович взял в руки сверток, сорвал оберточную бумагу и недоуменно повертел в руках необычно толстую пряжку с нацистской эмблемой. Надпись в круге со свастикой, которую держал в когтях немецкий орел, гласила: «Meine Ehre heißt Treue!»[112]

– Извините, товарищ Белов, а что это?

– Это? – Саша хмыкнул. – Это, товарищ Артузов, – пряжка офицера войск СС. Правда, не совсем обычная. Позвольте…