Рики смотрел на Кайла испуганными, широко распахнутыми глазами.

– Ноги! – крикнул он, протягивая руки навстречу Кайлу. – О Боже! Мои ноги!

По щекам Кайла текли слезы. Сдерживая тошноту, он помог солдатам поднять Рики на борт.

– Не бросай меня! – воскликнул Рики, потом послышался омерзительный булькающий звук, его голова откинулась назад, и из носа и рта хлынула кровь.

Обратный путь напрочь стерся из памяти Кайла. Он знал, что Рики умер, и хотя второй пострадавший выжил, Кайлу было безразлично, куда его ранило.

Только сейчас, впервые за время пребывания во Вьетнаме, война затронула его по-настоящему. Она стала реальностью. Руки и одежда Кайла были испачканы кровью Рики, на рукаве остался прилипший клочок кожи. Рики собирался играть за «Патриотов». Он мечтал стать профессиональным футболистом. Он обещал при следующей встрече отыграть у Кайла свои деньги.

Как только вертолет начал снижение, приближаясь к полевому госпиталю, Кайла затрясло. Казалось, тысяча лет прошло с тех пор, когда он, глупый, желторотый юнец, считал войну захватывающим приключением. Больше он так не думал. Стоило «Хью» совершить посадку, как Кайл спрыгнул на землю и скорчился под брюхом вертолета, извергая содержимое желудка. Даже если ему суждено дожить до ста лет, он никогда не забудет полученный урок.

Когда бесчисленные часы спустя самолет совершил посадку в аэропорту Тансонхат, Гэвина по-прежнему терзали противоречивые чувства. Словно сжатая пружина, он был переполнен нервной энергией, готовясь взяться за ожидавшую его работу, однако мысль о том, что он оставил дома Габриэль, ввергала его в отчаяние. Больше всего мучило сознание того, что он не увидит своего новорожденного сына еще несколько месяцев, а то и год.

При воспоминании о малыше губы тронула радостная улыбка. Гэвин не сомневался, что узнал бы своего сына даже среди десятков таких же младенцев, настолько хорошо малыш запечатлелся в его памяти. Он понимал, что будет тосковать по крошке Гэвину почти так же сильно, как по Габриэль.

Когда он выходил из самолета, в лицо ударил поток такого горячего воздуха, что Гэвин на мгновение потерял способность дышать. Он обвел взглядом мешки с песком и колючую проволоку, за которой в дрожащем раскаленном мареве виднелись военные самолеты. Там были пузатые транспортники «С-130», «фантомы», армейские «Боинги-707». За ними раскинулись длинные приземистые строения, судя по виду, также принадлежавшие армии. Наконец-то после года ожидания он прибыл во Вьетнам. Спускаясь по трапу с нейлоновой сумкой на плече – кроме нее, багажа у него не было, – Гэвин ущипнул себя, желая убедиться, что это ему не мерещится.

Он торопливо подошел к пожилому вьетнамцу, который держал в руках дощечку с его именем. Здесь было очень влажно и душно, и спустя считанные секунды после того, как Гэвин покинул кондиционированный салон самолета, он так сильно вспотел, что рубашка под мышками стала совершенно мокрой. Вслед за вьетнамцем он прошагал по летному полю к старенькому обшарпанному «рено», гадая, удастся ли ему пережить предстоящую поездку.

Пресс-бюро располагалось на улице Тюдо, неподалеку от отеля «Континенталь», где Он собирался поселиться.

– Там сейчас никого нет, – сообщил водитель, лавируя в густом потоке мотоциклов, велорикш и автомобилей. – Время отдыха. Когда солнце такое горячее, никто не работает.

Его слова принесли Гэвину облегчение. Они, по крайней мере, означали, что жара здесь не всегда такая изматывающая.

– В таком случае нельзя ли высадить меня у «Континенталя»? – спросил он. Машина промчалась по узкому мосту, едва разминувшись с группой рабочих в черных свободных одеждах и женщин, которые несли на шестах сосуды с водой.

Водитель кивнул, и в тот же миг автомобиль выехал на широкие городские улицы, обсаженные деревьями.

– За этими деревьями находится «Спортивный клуб», – услужливо сообщил он. – Очень хороший клуб для европейцев. Очень дорогой. – Он свернул налево. Машину обтекал поток мотоциклов, такой же плотный, как прежде. – Это улица Тюдо.

Гэвин увидел католический храм из красного кирпича в начале улицы, а в нескольких кварталах впереди по правую руку поблескивала вода реки Сайгон. Это был конец улицы.

На площади возвышался дряхлеющий, но все еще великолепный отель «Континенталь». На противоположный угол площади выходил фасад более высокой и современной гостиницы «Каравелла».

– Спасибо, – сказал Гэвин, открывая дверцу и выходя на улицу. Он потянулся к бумажнику, но водитель качнул головой:

– Не надо. Мои услуги оплачивает бюро. Спасибо, но деньги не нужны.

Гэвин улыбнулся и вскинул сумку на плечо.

Когда солнце несколько умерило свой пыл, он пешком преодолел короткое расстояние, разделявшее отель и редакцию. Руководитель пресс-бюро Поль Дюлле, пожилой, но подтянутый и весьма элегантный француз средних лет, встретил его вежливо и доброжелательно, но у Гэвина осталось чувство, будто бы появление в штате совсем юного на вид двадцатичетырехлетнего австралийца не вызывает у Дюлле восторга.

– ...центром всех событий остается выступление буддистов с требованием отставки премьера Ки и передачи власти выборному гражданскому правительству. – Обнаружив, что, несмотря на грубый акцент, Гэвин способен достаточно бегло поддерживать беседу по-французски, Дюлле несколько смягчился. Он сидел на углу стола, небрежно покачивая ногой. – Ситуация непростая. Ки спровоцировал ее, сняв с поста одного из своих бывших сторонников, генерала Нгуена Чань Ти. Ти всегда пользовался поддержкой буддистов, и спустя несколько дней после его увольнения разгневанные буддисты прошли маршем по улицам Дананга и Хюэ, требуя отставки Ки и возвращения страны к гражданскому правлению. – Он сделал паузу, взял стоявшую рядом бутылку виски и протянул ее Гэвину. – Не желаете ли присоединиться? Возьмите бокалы на буфете у вас за спиной.

Гэвин сделал как было велено, с изумлением обнаружив вместо обычных в подобных конторах щербатых стеклянных стаканов хрустальные бокалы ручной работы.

– На улицы вышли не только буддисты, – продолжал Дюлле, пригубив виски. – К ним присоединились армейские подразделения, состоявшие под началом Ти. Создается впечатление, будто бы Южный Вьетнам оказался на пороге гражданской войны, в которой одна половина южновьетнамской армии готовится выступить против другой, а буддисты относятся к американцам со всевозрастающей враждебностью. – Он продолжал лениво покачивать ногой, из-под брюк выглядывали ярко-лиловые носки. – Ки направил в Дананг две тысячи солдат и сумел подавить беспорядки, однако в ходе столкновений были убиты сотни восставших военных и бессчетное количество монахов и гражданских лиц. Теперь Ки готовится усмирить Хюэ. Мне бы хотелось, чтобы вы отправились туда. Буддистов возглавляет некто Чи Кванг, он бонза, то есть священник. Мне необходимо знать, каким бы он хотел видеть новое правительство и кого собирается поставить во главе.

– Как я попаду в Хюэ? – спросил Гэвин.