Чуть дальше на центральной улице находилась адвокатская контора. Она разместилась над агентством недвижимости и картинной галереей, специализирующейся на акварельных пейзажах Скалистого края. Вход в контору ограничивался одной-единственной дверью с темным стеклом, украшенным именами «Апман, Смит и Синклер».

Как только визитная карточка Ханкена через престарелую секретаршу в чопорном твидовом костюме попала в руки Апмана, адвокат сам вышел приветствовать их и проводить в свои владения. Ему уже сообщили о смерти Николь Мейден. Он звонил в Холл, хотел спросить, прислать ли ему окончательный расчет Николь за лето, и одна из приходящих служащих огорошила его этой новостью. На прошлой неделе, пояснил адвокат, она закончила работать в его конторе.

Судя по всему, Апман был просто счастлив помочь полиции. Говоря о смерти Николь, он назвал это «ужасной трагедией для всех ее близких и знакомых». Она обладала потрясающими способностями в области законоведения, и он был очень доволен тем, как она отработала у него все лето.

Линли молча приглядывался к хозяину кабинета, пока Ханкен ненавязчиво выпытывал сведения о его взаимоотношениях с погибшей женщиной. Апман выглядел как диктор новостей на Би-би-си: идеальный и безупречный. Седина, посеребрившая его темно-русые волосы на висках, придавала ему весьма кредитоспособный вид, который, безусловно, привлекал к нему желанных клиентов. Общее ощущение надежности усиливал и его голос, глубокий и звучный. Вероятно, Апман недавно разменял пятый десяток, но он казался моложе благодаря своему беспечному тону и свободным манерам.

На вопросы Ханкена он отвечал без малейшего намека на раздражение. Он знал Николь Мейден все те девять лет, что ее семья жила в Скалистом крае. В связи с приобретением бывшего охотничьего домика в ущелье Пэдли — теперешнего Мейден-холла — ее родители обратились к одному из коллег Апмана, который занимался продажей недвижимости. И через него сам Апман познакомился с Мейденами и их дочерью.

— Насколько мы поняли, мистер Мейден устроил Николь к вам на работу этим летом, — сказал Ханкен.

Апман подтвердил это и добавил:

— Ни для кого не секрет: Энди надеялся, что Николь обзаведется практикой в Дербишире после окончания учебы.

Пока они разговаривали, он опирался на край стола, не предлагая детективам сесть. Но вдруг, словно только что осознав это, поспешно сказал:

— Я совершенно забыл о приличиях. Простите меня. Пожалуйста, присаживайтесь. Позвольте предложить вам кофе или чай. Мисс Снодграс!

Последний призыв был обращен к открытой двери. В проеме вновь появилась секретарша. Она нацепила очки в большой оправе, придававшие ей сходство с застенчивым насекомым.

— Мистер Апман? — откликнулась она и замолчала, ожидая распоряжений.

— Господа? — обратился Апман к Ханкену и Линли.

Они вежливо отказались от предложенного угощения, и мисс Снодграс исчезла. Апман с добродушной улыбкой взирал на детективов, занимавших кресла. Сам он остался стоять. Линли заметил это и усилил бдительность. Адвокат явно поднаторел в тонком искусстве эффективной конфронтации, и его маневр был проведен весьма гладко. А как вы сами относились к будущей работе Николь в Дербишире? — спросил он Апмана.

Адвокат приветливо взглянул на него.

— Да я вообще не задумывался об этом.

— Вы женаты?

— Не довелось. Сфера моей деятельности заставляет испытывать определенный страх перед супружескими отношениями. Я специализируюсь на бракоразводных процессах. Они, как правило, быстро лишают человека романтических иллюзий.

Не потому ли и Николь отказалась принять предложение Джулиана Бриттона? — спросил Линли. Апман удивленно поднял брови.

— Я понятия не имел, что он сделал ей предложение.

— Она не говорила вам?

— Она работала в моей конторе, инспектор. Но я не был ее духовником.

— А кем вы были для нее? — вмешался Ханкен, видимо недовольный характером последнего замечания Апмана. — Кроме ее нанимателя, естественно.

Взяв со стола пресс-папье в виде миниатюрной скрипки, Апман пробежал пальцами по ее струнам и подергал их, словно проверяя настройку.

— Должно быть, вы хотите узнать, не было ли у нас с ней личных отношений.

— Когда мужчина и женщина постоянно работают бок о бок, — заметил Ханкен, — такие вещи порой случаются.

— Только не со мной.

— Из чего мы должны сделать вывод, что вы не были влюблены в дочь Мейдена?

— Это я и пытаюсь сказать. — Апман положил на место скрипочку и взял стаканчик с карандашами. Продолжая говорить, он извлекал оттуда карандаши со стертым грифелем и аккуратно выкладывал их на стол рядом с собственным бедром, по-прежнему опиравшимся на край стола. — Энди Мейдену хотелось бы, чтобы между мной и его дочерью завязались более глубокие отношения. Он не раз намекал на это при случае и все время пытался свести нас, приглашая меня на ужин во время приездов Николь на каникулы. Поэтому я понял, на что он надеется, но не смог оправдать его надежды.

— Почему? — спросил Ханкен. — Вас что-то не устраивало в этой девушке?

— Я люблю женщин другого типа.

— А к какому типу женщин она относилась? — спросил Линли.

— Ну, не знаю. Послушайте, а в чем, собственно, дело? Я… В общем, я вроде как увлечен другой женщиной.

— «Вроде как увлечен»? — повторил Ханкен.

— Между нами сложилось определенное взаимопонимание. Я имею в виду, мы встречаемся. Два года назад мне пришлось заниматься ее разводом и… И все-таки, какое это имеет значение?

Он явно забеспокоился. И Линли стало интересно, по какой причине.

Ханкен, видимо, тоже отметил это и начал развивать щекотливую тему.

— Тем не менее вы считали дочь Мейдена привлекательной.

— Конечно. Я же не слепой. Она была привлекательна.

— А ваша разведенная дама знакома с ней?

— Она не моя разведенная дама. Она вообще мне никто. Мы просто иногда встречаемся. Только и всего. Так что Джойс совсем не обязательно знать…

— Джойс? — спросил Линли.

— Его разведенная дама, — любезно подсказал Ханкен.

— Так что Джойс, — с нажимом повторил Апман, — совсем не обязательно знать о том эпизоде, поскольку между нами, между мной и Николь, ничего не было. Быть влюбленным в женщину и иметь с ней ни к чему не обязывающие отношения — это две совершенно разные вещи.

— Почему же они ни к чему не обязывали? — спросил Линли.

— Потому что у нас обоих были другие увлечения. У меня оно есть, и у нее оно тоже было. Поэтому если бы даже я захотел попытать счастья — чего я, кстати, не хотел, — то меня ожидало бы горькое разочарование.

— Но она отказала Джулиану, — вставил Ханкен. — Это предполагает, что он ее не интересовал настолько, насколько вы думали, и что она имела виды на кого-то другого.