армиях. В целом, в соотношении с общей численностью населения Европы, в XVIII веке погибло в семь раз больше людей, чем в XIX.

 

Микробные шоки и насильственные эксцессы

За пределами Европы в XIX веке еще были возможны "микробные потрясения", ставившие целые популяции на грань вымирания. Так, в 1881 г., после того как на Таити был занесен ряд болезней, численность населения острова упала до 6 тыс. человек, что составляет менее десятой части от общей численности на момент знаменитого посещения острова Бугенвилем и Куком в 1760-х годах. По аналогичным причинам во второй половине XIX века численность канаков во французской Новой Каледонии сократилась на 70%. На Фиджи только в 1875 году от эпидемии гриппа умерло более четверти населения, составлявшего 200-250 тыс. человек. Несколько коренных народов Северной Америки были уничтожены оспой, холерой или туберкулезом; большинство глобальных пандемий XIX века охватило и коренные народы Нового Света. После начала "золотой лихорадки" не столько болезни, сколько лобовая атака на весь уклад их жизни привела к сокращению численности коренного населения Калифорнии с примерно 100-250 тыс. человек в 1848 году до 25-35 тыс. человек в 1860 году. За этими цифрами скрываются террор и массовые убийства вплоть до геноцида. За период с 1803 по 1876 год численность коренного населения Тасмании сократилась примерно с 2 тыс. человек до нуля. До 1850 г., когда беззаконие постепенно сошло на нет, охота на аборигенов была в Австралии регулярным явлением, их убийства оставались безнаказанными, а поскольку сопротивление было нередким, то в стычках и засадах гибли и белые. Вероятно, каждая десятая "неестественная" смерть среди аборигенов была вызвана непосредственно актом насилия. Вспышки оспы (одна из них была зафиксирована уже в 1789 году, через несколько месяцев после прибытия первых европейцев), а также культурный стресс и общее ухудшение материальных условий жизни привели к резкому сокращению численности коренного населения. Вероятно, до 1788 года во всех частях Австралии проживало около 1,1 млн. аборигенов, а к 1860 году их осталось не более 340 тыс. человек.

Трудно назвать серьезную цифру общих людских потерь в результате европейской имперской экспансии. Тем не менее, необходимо попытаться дать некоторую оценку этим человеческим жертвам колонизации, которые включают также потери с западной стороны, в основном среди военного пролетариата, отправленного воевать в тропики. Женевский историк Буда Этемад приходит к выводу, что с 1750 по 1913 год 280-300 тыс. европейских и (на Филиппинах) североамериканских солдат погибли в заморских колониальных войнах либо в бою, либо от болезней; Индия и Алжир были двумя самыми смертоносными театрами для европейских войск. Потери коренного населения на службе колониальных держав составили еще 120 тыс. человек, а число азиатских и африканских воинов, погибших при сопротивлении белых, по подсчетам Этемада, составило от 800 тыс. до миллиона человек. Все остальные потери среди неевропейцев трудно поддаются количественной оценке. К последствиям колониального шока Этемад относит нетипично высокую смертность в Индии в период с 1860 по 1921 год, а общие потери от голода и новой "экологии болезней", вызванной внешними факторами, оценивает в 28 млн. человек. Высокая смертность в Индии объясняется в первую очередь не колониальным кровопусканием и другими проступками англичан. Необычайно сильный голод 1860-1890-х годов, по данным Этемада, составил лишь 5% от общего числа умерших за этот период. Более важными были сопутствующие факторы модернизации (строительство железных дорог, создание крупных ирригационных систем, рост мобильности населения, урбанизация в плохих гигиенических условиях), которые открыли новые возможности для распространения малярии и других местных, не импортируемых заболеваний. Только акцент на Индии и широком спектре косвенных последствий оправдывает высокую цифру Этемада в 50-60 млн. смертей неевропейцев в результате колониального завоевания.

В отличие от Америки после 1492 г., раннего современного Цейлона (Шри-Ланка) или упомянутых выше случаев в Океании и Австралии, "микробный шок", вызванный завозными болезнями, не сыграл большой роли в европейских завоеваниях XIX в. в Африке и Азии. Фактически этот шок действовал там в обратном направлении, поскольку у европейцев не было иммунитета против многих эндемических заболеваний. Однако колонизация повсеместно приводила к политической, социальной и биологической дестабилизации. Зачастую кровопролитные завоевательные войны и последующие кампании "умиротворения" против движений сопротивления сопровождались нарушениями местного производства, изгоняли большое количество людей из их исконных домов и открывали новые двери для болезней, эндемичных в данной местности. Поэтому европейские вторжения почти неизбежно приводили к потере населения, особенно в Африке к югу от Сахары, где они были сконцентрированы в период с 1882 по 1896 год. На втором этапе, начавшемся в Африке после рубежа веков, окончание крупных боевых действий и первые результаты колониальной политики в области здравоохранения привели к тому, что условия в целом стали благоприятными для роста численности населения.

Масштабы кризиса вторжения сильно различались. Наихудшие условия сложились в Свободном государстве Конго, которое на Берлинской конференции 1884-85 гг. было закреплено за бельгийским королем Леопольдом II в качестве своеобразной частной колонии. Здесь крайне жестокий колониальный режим, не проявлявший никакой заботы о коренных жителях и рассматривавший их как объект эксплуатации, возможно, вдвое сократил численность населения за период с 1876 по 1920 год, хотя нет никаких надежных оснований для цифры в десять миллионов убитых конголезцев, которая сегодня муссируется в СМИ. В Алжире, жестоко "умиротворенном" в течение трех десятилетий, коренное население, как считается, сокращалось на 0,8% в год в период с 1830 по 1856 год, а оставшимся угрожали засуха, болезни и саранча в особенно суровые годы с 1866 по 1870. Демографический подъем начался после 1870 года и продолжался без перерыва. Другими особенно мрачными и кровопролитными театрами военных действий были Судан, Берег Слоновой Кости и Восточная Африка. Там, где местное население оказывало сопротивление, боевые действия могли затягиваться на годы. Так, в 1893-1899 гг. в Уганде жестокую войну вели 20 тыс. британских солдат, и, несмотря на наличие у них пулеметов, победа далась им нелегко. В Юго-Западной Африке (ныне Намибия) в 1904-1907 гг. местные немецкие "силы обороны" и высланная из Германии специальная морская пехота подавили сопротивление народов гереро и нама, применив при этом методы особой жестокости. Война на истребление продолжалась и после того, как африканцы сложили оружие, против некомбатантов и военнопленных: их загоняли в пустыню или заставляли работать в условиях, которые приводили к ранней смерти. Хотя достоверные данные отсутствуют, число убитых наверняка исчислялось десятками тысяч. "Геноцид" - подходящий термин для обозначения произошедшего. Однако война на уничтожение в Юго-Западной Африке не была одним из многих подобных эпизодов; безудержный характер действий Германии и масштабы их последствий