Море было так спокойно, что баркас казался таким же неподвижным, как кровать на берегу. Саргасс спала на боку, как часто делала, слегка приоткрыв рот. Грот, на котором я дважды взял рифы и который оставил поставленным, не нашел ни малейшего дуновения воздуха, чтобы трепетать; фалы грота не касались мачты и вообще не двигались. За тенью маленького фордека баркас купался в зловещем свете Зеленой, отчего он казался почти иллюзией, призрачным судном, которое, когда наконец вернется день, утонет в воздухе.

На корме я увидел темную массу, которая казалась слишком большой и слишком широкой для Бэбби, словно кто-то накинул на него плащ или одеяло. Я выполз из-под фордека, встал на ноги и вытащил охотничий нож Сухожилия; холодный, спокойный голос — голос мальчика или юноши — сказал:

— Тебе он не понадобится.

Я пошел к корме, но дошел только до мачты. По правде говоря, я боялся, что их может быть больше одного, и был напуган, как никогда в жизни.

— Ты что, не слышал меня? Я пришел не за твоей кровью. — Инхуму, должно быть, поднял голову, когда говорил; я видел, как его глаза блеснули в жутком зеленом свете.

— Что это? — крикнула Саргасс. — О!

— Если ты не останешься на месте, — сказал инхуму, — я убью твоего питомца. Мне придется, так как я не собираюсь драться со всеми тремя вместе.

— Для меня он ничего не значит, — солгал я ему, сознательно и преднамеренно. — Если ты пришел не за нашей кровью, уходи. Я не буду пытаться остановить тебя, и она тоже. — Карабин был спрятан в одном из сундуков; сейчас он был совершенно недоступен для меня, словно снова оказался на Ящерице.

— Куда ты направляешься?

Я покачал головой:

— Не скажу.

— Я могу это выяснить.

— Не у меня.

— Скажи мне прямо сейчас, — потребовал инхуму, — или я убью твоего хуза.

— Тогда вперед. — Я сделал шаг в его сторону. — Ты сказал, что не хочешь сражаться со всеми тремя. Перспектива сражаться с тобой в одиночку меня не беспокоит. Если мне придется сражаться с тобой, я это сделаю. И убью тебя.

Его крылья расправились меньше чем за секунду, и он поднялся, как воздушный змей, оставив бедного Бэбби съежившимся и дрожащим перед местом рулевого.

— Мне пришлось взять немного крови, чтобы успокоить его. — Инхуму устроился на нашей мачте, с которой он ухмылялся мне, как настоящий дьявол.

Когда я не ответил, он добавил:

— У тебя есть в высшей степени привлекательная молодая женщина.

Глядя на него снизу вверх, я вдруг понял, что он на самом деле был дьяволом, что все легенды о дьяволах берут свое начало в нем и в той мерзкой расе, которую он представлял.

— Да, — сказал я, бросив взгляд на Саргасс, покинувшую укрытие фордека. — Ты прав. Она, конечно, в высшей степени привлекательна.

— Ценная вещь.

— Не моя, — возразил я. — Ни сейчас, ни когда-либо.

— Он принадлежит мне, — сказала Саргасс. Она присоединилась ко мне у подножия мачты и взяла меня за руку. — Мать отдала его мне. И что?

— Ничего особенного, если мы друзья. Я не охочусь на своих друзей и не лезу в их дела. Это не наш путь. Могу ли я спросить, куда вы двое направляетесь?

— Нет, — ответил я.

Рука Саргасс еще сильнее сжала мою:

— Ты сказал об этом другой лодке.

— Но я не собираюсь говорить ему. Я даже не собираюсь спрашивать, зачем ему это знать.

Вернув нож Сухожилия в ножны, я указал на сундук:

— Там есть карабин. Я собираюсь вытащить его. Если ты все еще будешь на мачте, когда я это сделаю, я убью тебя. Ты можешь сражаться или бежать. Все зависит от тебя.

Я открыл сундук, не сводя с него глаз, и он взлетел, когда я потянулся к карабину. В течение нескольких секунд огромная бесшумная летучая мышь порхала среди звезд, прежде чем исчезла в темноте между ними.

— Это был... — Саргасс замялась. — Я не помню слов, но ты рассказывал мне о них, и я не была уверена, что они настоящие.

— Инхуму. Этот был мужчиной, я полагаю, поэтому инхуму. Женщину называют инхума. Инхуми — общее название их расы. Эти слова пришли из другого города, потому что мы, в Вайроне, не знали, что они существуют и не имели для них другого названия, кроме «дьявол». Во всяком случае, здесь их все называют «инхуми».

Она опустилась на колени рядом с Бэбби.

— Он болен, не так ли?

— Он потерял кровь. Ему нужен отдых и много воды. Жаль, потому что у нас ее мало, но если он ее не получит, то скорее всего умрет. Он может умереть в любом случае.

— Они пьют кровь. Ты же сам сказал. У нас тоже были... были черви, которые это делали. Но их можно было снять, и некоторым рыбам они нравились.

— Мы называем их пиявками. — Я взял миску Бэбби и бутылку воды.

— Он был не таким.

— Да, — согласился я, — не таким. Ты знаешь кого-нибудь, кто похож на них?

Она покачала головой.

Я опустился рядом с ней на колени, налил воды в миску и поднес ее к Бэбби, чтобы он мог выпить из нее; он так и сделал медленно, но жадно; он пил и пил, сопя в воду, как будто не мог остановиться.

— Он очень сильный, — сказала Саргасс. — Был. Я... ты знаешь. Играла с ним. Он был сильным, и у него такие большие зубы. Инхуми тоже должны быть сильными.

— Я предполагаю, что так оно и есть. Конечно, они должны быть сильными, очень сильными, чтобы летать. Но они также легкие и мягкие, что позволяет им изменять себя так, как они это делают. Говорят, что в большинстве случаев сильный человек может бросить одного на землю и убить. Я бы предположил, что этот уцепился за спину Бэбби так, чтобы хуз не мог дотянуться до него; он стал пить кровь, и Бэбби ослабел — но я никогда не боролся с инхуми сам.

— А он вернется?

Я пожал плечами и пошел, чтобы принести старый парус, при помощи которого я надеялся согреть Бэбби. Пока я накрывал хуза парусом, Саргасс сказала:

— А не может ли появиться еще один?

— Возможно, — сказал я ей. — Я слышал, что они почти всегда возвращаются в дома, где кормились. Однако я не уверен, что это правда. Даже если это так, хуза можно не считать. Они обычно оставляют животных в покое.

— Твой карабин. Разве ты не собираешься достать его?

Я так и сделал и зарядил его. Дома, когда близнецы были маленькими, я привык запирать свой игломет на замок; но, очевидно, я не дома.

— Мы построили наш дом на Ящерице очень прочным, опасаясь инхуми, — сказал я Саргасс. — Двойные бревенчатые стены и тяжелые, массивные двери. Очень маленькие закрытые ставнями окна с железными решетками. Мы с тобой не сможем защитить этот баркас таким же образом, но чем лучше мы подготовимся, тем меньше шансов, что нам придется использовать наши приготовления.