Она положила перед собой на землю нож и мушкет — все-таки менее унизительно, чем отдавать оружие в руки Дуарте.

— От лорда Веллингтона получено послание, — сказал Дуарте Блейку. — Мой человек привез его сюда, пока я был в Саламанке. Он надеется, что Алмейда продержится еще месяц и что осенние дожди начнутся в этом году рано. Они замедлили бы продвижение французской армии и существенно ухудшили ее положение.

— Значит, Алмейда еще не пала? — спросил Блейк. — Приятно слышать. Я боялся, что пропущу все веселье. Кстати, кому пришла в голову идея спасти меня?

Дуарте пропустил его вопрос мимо ушей.

— Помимо обычных обязанностей, на нас возлагается задача посетить как можно больше ферм и деревень на участке отсюда до Коимбры и по возможности убеждать жителей уходить на запад, прихватив все, что они смогут унести, и предав огню все остальное, в том числе свои дома. Неприятная и нелегкая задача. — Он пожал плечами. — Но Веллингтон клянется, что не бросит нас на произвол судьбы и не допустит оккупации французами. Вопреки здравому смыслу, я ему верю, хотя, наверное, ничего другого мне не остается.

— Важно, чтобы французы при вторжении в страну не смогли, как они обычно делают, обеспечивать себя за счет сельскохозяйственных районов Португалии, — сказал Блейк. — Они должны остаться без провианта. Тогда с ними будет легче справиться.

— Вас, капитан, лорд Веллингтон тоже имел в виду, — уточнил Дуарте. — Он особо подчеркнул, что, если вам удастся своевременно бежать из Саламанки, вы должны выполнять это задание вместе с нами. Он считает, что ваш военный мундир поможет убедить сомневающихся. Кто знает? Возможно, он прав.

— Значит, мне нельзя просто возвратиться в свой полк? — спросил капитан.

— Похоже, что нет, — ответил Дуарте извиняющимся тоном.

Но Жуана больше не могла сосредоточиться на разговоре. Она еще слышала звук голоса, но не понимала, о чем идет речь. Она то и дело клевала носом и наконец прислонилась отяжелевшей головой к чему-то теплому и надежному. Не в силах устоять перед искушением, она расслабилась и заснула.

— Она очень устала, — сказал Дуарте, поглядывая на свою сестру, заснувшую на плече капитана Блейка. У капитана ни один мускул не дрогнул, только лицо напряглось. — Как и все мы. Зачем мы сидим здесь и разговариваем, когда у нас так мало времени? До наступления темноты мы должны быть далеко отсюда. А пока надо поспать.

Он поднялся на ноги и наклонился, чтобы взять Жуану. Но как только он прикоснулся к ней, она, вздрогнув, проснулась и удивленно взглянула на капитана Блейка, который даже не смотрел на нее, чему она была рада. Обычно она редко краснела, но сейчас чувствовала, что лицо ее залилось краской смущения.

Как унизительно — спать на его плече.

— Иди спать, Жуана, — сказал Дуарте.

Обычно она отказывалась из гордости. Но сейчас бросилась к своей хибарке. «Словно испуганный кролик», — с отвращением подумала она. Расстелив на земле одеяло, она улеглась и моментально заснула.

День клонился к вечеру. Почти все они время от времени поглядывали на восток, но полковник Леру с людьми, которых он, несомненно, приведет с собой, пока не появлялся. Часовые, только что вернувшиеся с поста у входа в ущелье, доложили, что все спокойно.

Они снялись со стоянки, чтобы до наступления темноты успеть пройти довольно большое расстояние. Дуарте приказал им разбиться на мелкие группы, чтобы, выполняя приказ Веллингтона, успеть охватить как можно больше населенных пунктов. А кроме того, мелкие группы французам было труднее засечь.

Капитану Блейку Дуарте приказал продвигаться на юг, к Алмейде. Его задача состояла в том, чтобы, пока не пала крепость, предупреждать жителей об эвакуации после ее падения, поскольку потом времени может не хватить. Сомнений в том, что Алмейда в конце концов падет, практически не было. Возможно, крепость продержится еще неделю или даже месяц, но настоящей, целенаправленной осады французской армией она не выдержит.

— Она поедет со мной, — сказал Блейк, указав кивком головы на Жуану.

Заметив, что Дуарте и все его люди смотрят на нее, она гордо вскинула голову.

— Французы будут прежде всего охотиться за мной, — сказал Блейк, — так что заложнице лучше находиться со мной вместе. А кроме того, — он покосился на Жуану из-под опухших век, — у меня с ней свои счеты.

Жуана усмехнулась, но жаловаться брату не стала.

— Ладно, — кивнул Дуарте, — Жуана поедет с вами. Наверное, с вами она будет в такой же безопасности, как и с любым из нас, хотя вы отправитесь пешком, потому что южная дорога настолько крутая, что лошади не смогут взойти по такому склону.

Хибарки были уничтожены, остатки костра засыпаны землей. Не было смысла тщательно устранять следы своего пребывания, все равно было видно, что здесь находился лагерь. Люди торопливо попрощались и пожелали друг другу удачи.

Дуарте крепко обнял Жуану.

— Может быть, ты все-таки позволишь отослать тебя в безопасное место? — спросил он в последний раз.

— Когда жизнь наконец приобрела смысл? — воскликнула она. — Ни за что на свете, Дуарте!

— Тогда держись поближе к нему, — шепнул он ей на ухо. — Уверен, что он защитит тебя, если ты ему все объяснишь, а возможно, даже если не объяснишь.

— А я защищу его, — с озорной улыбкой сказала она. — Я увижусь с тобой, Карлотой и Мигелем в Мортагоа, Дуарте. Береги себя.

— Ты тоже. — Он пристально взглянул на нее, как будто стараясь запомнить, и поцеловал в губы. — Ты мне так же дорога, как были Мария и Мигель. Так же дорога, как была наша мать.

Она улыбнулась и прикоснулась ладонью к его лицу. Потом повернулась к капитану Блейку, стоявшему в сторонке с каменным лицом, и улыбнулась ему.

— Ну что ж, Роберт, — сказала она, — пойдем и мы.

Он жестом указал на крутой скалистый склон, лишенный растительности. Несмотря на вечерний час, жара еще не спала. Они начали взбираться вверх, используя для подъема не только ноги, но и руки. К тому же они несли самое необходимое, ограничившись минимумом — оружие, продовольствие и одеяла. Поклажа, давившая на плечи, затрудняла движение.

В одном особенно труднопроходимом месте он протянул ей руку, чтобы помочь, но она, оглянувшись, лишь улыбнулась.

— Я справлюсь, Роберт. Не надо изображать джентльмена.

— Я не джентльмен, и ты не раз подчеркивала это, — холодно ответил он. — А изображаю я всего лишь конвоира. Когда я доставлю тебя в штаб к лорду Веллингтону, тебя, наверное, лишат свободы до окончания войны. И ты должна быть благодарна, что англичане обращаются с пленными, не одетыми в военную форму, не так, как твои соотечественники. А пока ты подчиняешься мне. Наверное, уже жалеешь, что не попросила своего нового любовника взять тебя с собой?