— Для меня пока этот вопрос не стоит так кардинально. Сначала мне нужно вытащить Таню, а дальше видно будет. Во всяком случае, психологически я готов сдаться властям. У меня даже написано чистосердечное признание, которое хранится у людей, с кем я сейчас работаю.

— И с кем же ты работаешь? — поинтересовался Куприн. — С ментами?

— С бригадой частных сыщиков, которые вышли на меня, когда занимались розыском Тани по просьбе её родителей.

— Да, жаль, что наши с тобой интересы в этом деле не совпадают, — с сожалением проговорил Куприн. — Ты догадываешься, что мой теперешний шеф, которого ты хочешь упрятать за решетку, желает, чтобы я сегодня убрал тебя, если появится такая возможность?

— Конечно, догадываюсь, поэтому и машинку с собой взял, — подтвердил мнение друга Михайлов, — но не хочу стреляться с тобой. Я думаю, мы как-нибудь договоримся, придем к какому-нибудь решению, устраивающему нас обоих.

— Давай будем пробовать, — сказал Алексей. — Мне, например, нужны только деньги и реальная возможность смотаться отсюда.

— В Германию, к сыну? — спросил Виктор.

— Твои сыщики хорошо поработали, сильная команда, — с уважением сказал Куприн. — Да, туда. Здесь мне нечего делать. Старший сын уже достаточно взрослый, на ноги я его поставил, а там ещё маленький мальчишка, ему помогать надо. И не столько финансово, — сам понимаешь, там всё нормально, — а чисто отец парню нужен. Но интересы наши настолько не совпадают, что мы мешаем друг другу, а договориться, мне кажется, будет просто невозможно. Тем более ты не всё про меня знаешь.

— Если ты имеешь в виду убийство Калинина, — открыто сказал Михайлов, — то меня это ни грамма не беспокоит, туда ему и дорога. А договариваться, Леша, надо. Иначе мы перестреляемся, как мальчишки в детских играх в войнушку.

— Ну, если ты даже и это знаешь, то давай будем пробовать договариваться, — согласился Алексей. — Что конкретно ты можешь предложить мне?

— Я предлагаю тебе, прежде всего, почувствовать, как было всю жизнь раньше, себя друзьями, настоящими друзьями. Вспомнить то время, когда мы могли жизнь отдать за друзей, когда доверяли другу, как себе, — говоря эти красивые слова, Михайлов на глазах Алексея взял в руки брелок и открыто отключил запись.

Куприн понял, что их предыдущий разговор записывался на диктофон, но большого значения этому не придал, потому что ожидал что-то подобное. Да и судя по информированности Михайлова, диктофонная запись, дублирующая уже известные факты, особой опасности не представляла. А вот что Михайлов задумал сейчас? Это было уже интересно. Он продолжал внимательно смотреть на друга и молчать, ждал продолжения. И оно последовало:

— Ты уже понял, что моим новым друзьям, — продолжил Виктор, — а именно таковыми я их и называю, потому что они не сдали меня ментам, поверили мне, помогают, не щадя своих сил, известно практически всё про наше ограбление, про участие каждого, даже про организующую роль твоего юриста, отца твоей любимой женщины и деда твоего второго сына. Нет только реальных доказательств его руководства и участия. Косвенных улик очень много. И нет денег. Если ты дашь мне эти доказательства, поможешь найти деньги, я помогаю тебе уйти от ответственности, от сыщиков и ментов, и уехать в Германию. Сыщики мне доверяют. Но придется их обмануть немного для старого друга и для достижения моей основной цели. Вот мои предложения к тебе. Другого варианта уйти от суда и тюрьмы у тебя не будет, это гарантированно.

— Очень заманчиво, — ответил на предложение Виктора Куприн. — Но какие-то гарантии у меня будут, что ты меня не разведешь?

— Кроме моего честного слова никаких гарантий дать не могу, — честно сказал Виктор. — Сам понимаешь, я практически одной ногой уже в тюрьме, и кроме честного слова оперировать такими понятиями, как гарантия, мне нереально.

— Понятно, — ответил Куприн. Он почти не думал, не рассуждал. Заминка была лишь в недолгих пяти секундах. — Но я согласен, Виктор, потому что знаю тебя и верю тебе, как и прежде, в детстве. Да и понимаю, что обложен, судя по твоей информированности, как и юрист — со всех сторон. Давай уж к конкретике приступим. Что мне нужно сделать, чтобы помочь тебе?

— Прежде всего, дать чистосердечные показания по всему, что знаешь о юристе, на диктофон, желательно с фактами и реальными какими-то, возможно материальными вещами, доказывающими его организующую роль. Понимаешь, тебя как свидетеля в процессе не будет, так хоть твои показания на диктофоне останутся. — Михайлов говорил убежденно и с надеждой, что Куприн поймет его должным образом.

Алексей прекрасно его понимал и согласился на эти показания. Когда Михайлов снова включил диктофон, Куприн начал говорить:

— Даю чистосердечные показания. Моя фамилия Куприн, зовут Алексей, отчество… — он продиктовал все свои установочные и паспортные данные, не забыв упомянуть, что показания даёт не под физическим или психическим насилием, а совершенно осмысленно, и с целью достижения справедливости и наказания всех виновных.

Показания он давал легко, рассказывая без утайки абсолютно всё. Слушая его, можно было прийти к ложному выводу, что Куприн сломался и что ему достаточно легко даётся вот так наговаривать на диктофон все те факты, по которым его самого и юриста должны на долгие годы отправить в места заключения. Но Михайлов хорошо знал Куприна и прекрасно видел, как нелегко тот пришел к решению дать эти показания. Да и разум победил. Алексей прекрасно понял, что его арест — вопрос нескольких дней, если даже не часов. Такая же участь уготована и отцу его любимой девушки, юристу. Единственная возможность для Куприна как-то попытаться свалить от полиции и совсем из страны — это помощь Виктора.

Говорил он довольно долго. Михайлов, слушая его, понял, что наконец-то Татьяна сможет вернуться к сыну. Доказательств против юриста было более чем достаточно. Не хватало лишь одного — похищенных денег. Но как считал Куприн, деньги должны находиться в доме главного организатора этого преступления. И только с помощью Куприна можно в этом убедиться. Когда Алексей закончил, Михайлов проверил качество записи, всё было прекрасно. Затем они продолжили игру с сыщиками, сделали продолжение прежней записи, которую Михайлов возобновил, словно разговор и не прерывался. После чего попрощались на диктофон. А вот потом уже стали разговаривать конкретно.

Они ещё долго говорили, разрабатывая свой план, чтобы вывести из-под удара полиции, частных сыщиков и ФСБ Куприна. Михайлов понимал, что он рискует потерять свободу на долгие годы, но не мог обмануть и предать друга, пускай тот некоторое время назад и был готов предать его самого. Они обо всем договорились. А как хоть какую-то гарантию своего слова, Виктор сказал Алексею точный адрес, где он в настоящее время снимает комнату. Ночами он, как правило, в комнате один, спит. Днём частенько приходят частные сыщики, чтобы откорректировать свои действия, его планы, действия ФСБ и уголовного розыска. Так что ночью Алексей может свободно придти к нему. Лишь бы не с целью завалить, как пошутил Михайлов.

А сейчас он грамотно проинструктировал Куприна, как действовать, чтобы оторваться от сыщиков и уйти от задержания, которое подготовил опер Сорокин. Это целый спектакль, в котором главная роль уготована Куприну, естественно. Они попрощались за руку, обнялись, как в прежние, лучшие времена, и Михайлов вышел к своим.