сконцентрировано на том, чтобы лошадь Муртыги держалась в общей массе всадников, а раненый Сашика — держался в седле. Поэтому, когда вдруг выяснилось, что дауры скачут вниз, он даже не сразу понял, что случилось. Только по цепочке передавали приказ: «Наддай! Наддай!».

Оказалось, длинный холм на севере распадался на несколько снижающихся «рукавов», между которыми паводки промыли овражки. Вот в один из них беглецы и кинулись. Когда хорчины поднимутся наверх, им придется сыграть в «угадайку», либо долго искать следы в ночной темноте.

— Неплохо, — кивнул Аратан и наддал.

Увы, в тесноте оврага наддавать трудно, лошади едва не сталкивались друг с другом. Четыре десятка вытянулись в длинную цепочку, где один тормозил всех за ним следующих. Когда отряд, наконец, вырвался на широкую равнину, тут уже имелся простор для скачки, но кони беглецов уже подустали.

— Что сзади? — вопрос по цепочке передавали от головы колонны.

Аратан сам не знал, что сзади, так как позади него и лошади Муртыги находилась чуть ли не треть отряда. Так что он тоже передал вопрос и вскоре получил ответ:

— Отстали, но скачут за нами!

Это плохо. На равнине особо не повиляешь. Но Номхан с друзьями все-таки пытались. Периодически колонна дауров уходила то в какие-то заросли, то поднималась на крутой склон. Каждый раз это случалось внезапно, потому что даже головных всадников в темноте ночи нелегко рассмотреть, а уж про окрестности и говорить нечего.

Лошади дауров уже давно перешли на рысь. Они ехали по галечному берегу какой-то маленькой речушки, когда сзади кто-то истошно закричал:

— Вижу их!

Все сразу принялись понукать измотанных лошадей, те возмущенно ржали, но пытались перейти в галоп… Так скакали довольно долго, как вдруг голова колонны сменила направление.

— В воду? — изумился маленький тигр, когда дауры впереди начали сворачивать в речку. — А почему сейчас, а не раньше, когда мельче было?

Конечно, это были вопросы в пустоту. Решают те, кто впереди. Тут, в центре колонны ничего изменить уже нельзя. Оставалось надеяться, что Кроткий знал, что делал. Он ведь уже в почти знакомых ему местах.

Переправа тяжелой не оказалась, даже низкорослые монгольские кони едва замочили пузо в самом глубоком месте. Но дно речки здесь было уже не каменистым, а илистым. Аратан это почувствовал лично, так как спрыгнул в ледяную воду и потянул обеих лошадок за повод.

На берегу даже не отряхивались. Передние уже мчались вперед, куда-то во тьму. На берегу стоял только Хабил. Он подбадривал каждого выходящего из воды и говорил:

— Номхан просит ускориться. Гоните коней!

Правый берег речки оказался заметно выше и зарос редкими еще деревьями. Дауры пинали бока своих животин, толкали их вверх и вверх. И вдруг…

Из тьмы всё наскакивает на тебя внезапно. Вот и Аратан буквально оторопел, когда перед ними раскинулись ровные ряды всадников. Дауры! Десятки и десятки истинных батаров. С копьями, с луками, они решительно вглядывались в темноту. А кто-то по-хозяйски командовал:

— Вон туда! По тропке, не сворачивайте! Там будет деревня, стучитесь в любой дом, вас примут.

«Что творится?» — недоумевал маленький тигр. И в тот же миг узнал сочный голос, привыкший отдавать приказы.

Затем разглядел и самого Тугудая. Тот, особо не приглядываясь, махнул и ему: мол, давай, по тропке! Аратан решительно потащил атамана за собой, но тот заартачился:

— Штой! Штой! — Сашика решительно отвязывался от мальчишки и пытался слезть с лошади. Он явно решил остаться здесь, возможно, поговорить с бошко Тугудаем, который каким-то чудесным образом встал на пути беглецов.

«Ну, значит, остаемся», — молча кивнул даур и начал заворачивать кобылу, проверяя заодно, свободно ли ходит сабля в ножнах.

— Нет! — дитячий высокий крик накрыл собой весь местный шум. — Я тоже тутостанусь!

Сашика что-то тихо пытался объяснить несносному Муртыги своим полуязыким ртом, но тот лишь скалился в ответ.

— Я тебя… вёз тебя всю дорогу! А ты теперь!.. — слов у мальчишки было мало, зато эмоций — на весь мир хватит.

Аратан понимал, что сейчас не до споров, молча подхватил второй повод и направил обеих лошадок к войску. Беглецы к тому времени уже давно прошли по указанной тропке, а снизу нарастал грозный топот: это шли хорчины. Их передовые уже увидели ряды даурского войска и загарцевали на месте.

— Кто вы такие? — на монгольском зычно спросил Тугудай.

— Мы — люди славного Унага-нойона! — закричали разгоряченные погоней. — Мы преследуем рабов, что сбежали от нас и угнали наших коней!

— Здесь не было никаких рабов. Это земли свободных дауров, что служат великому богдыхану.

— Не может быть! Мы шли по их следам, мы видели их!

— Ночью всякое может привидеться, — спокойно ответил Тугудай. — Ваши рабы могли где-нибудь свернуть, а вы и не заметили.

— Врешь! — закричал кто-то из хорчинов. — Ты прячешь их!

— Здесь нет никаких рабов, — твердо ответил даурский бошко.

— Лживая даурская собака! Ты хочешь крови?!

— Я хочу, чтобы вы ушли с наших земель, которые нам даровал сам богдыхан. Но, если вы не уйдете — будет кровь.

Началось долгое переругивание, в котором самым главным были не слова и даже не интонации — а глаза. Кто первым дрогнет, тот и проиграл. Аратан уже немного присмотрелся и с ужасом видел, что вооруженных дауров вокруг Тугудая — вряд ли больше сотни. Даже вместе с их полудетским отрядом, дауры уступают по числу хорчинам! А бошко еще и отправил беглецов в какую-то деревню.

По счастью, в ночном мраке сами хорчины этого не видели. А игру в гляделки явно выиграл Тугудай. Потому что, еще немного погарцевав и поругавшись, преследователи развернулись и ушли вниз, к речке. Вдруг и вправду, потеряли след рабов где-то по дороге…

Тугудай повернулся и заметил своих недавних знакомцев, стоявших за первым рядом его воинов.

— Я же велел всем уйти в деревню! Что вы тут делаете?

Но Сашика с Аратаном полностью проигнорировали этот гневный вопрос. Почти одновременно они спросили о том, во что сами еще не могли поверить:

— Как вы оказались тут?

— Вчера с дальних выселков ко мне привели человека. Тот заявил, что ищет меня, что послал его Номхан… Он единственный из трех, кто выжил. А ехали те трое, чтобы сообщить мне: из хорчинских степей на свободу сбежали несколько десятков даурских… мужчин. И ведет их к свободе неведомый человек-лоча…

Год (7)165 от сотворения мира/1656 7

Молчун

Глава 45

Санька совершенно разлюбил говорить. Язык (вернее, его оставшаяся часть) зажил на диво быстро, по крайней мере, гораздо быстрее едва не расколотого черепа. Но речь была испорчена