* * *

Тюльку, которых европейцы неправильно называют "живыми Буддами", являются членами ламаистской иерархии. Для того чтобы дать если не определение, то хотя бы приблизительное описание тюльку без лишних метафизических рассуждений, обратимся вновь к А. Давид-Неель:

"Согласно народным верованиям, тюльку — это перевоплощение946 какого-нибудь святого или умершего ученого, либо воплощение существа нечеловеческой природы божества, демона и т. д. Первая категория тюльку самая многочисленная. Вторая насчитывает несколько редких воплощений мифических персонажей, например Далай-ламы.

Траши-ламы, женщины-ламы Дорджи-Пхагмо и воплощений низкого ранга, тюльку некоторых туземных божеств, например Пекара. Тюльку последнего выполняют функции официальных оракулов947. Некоторые ламы верят, что тонкая энергия, остающаяся после смерти создавшего — или питавшего ее, если он был уже тюльку ряда последовательных перевоплощений, притягивает и группирует созвучные ей элементы, превращаясь, таким образом, в ядро нового существа. Другие придерживаются мнения, что пучок развоплощенных сил сливается с каким-нибудь живым существом, чьи физические и духовные наклонности, приобретенные в ряде предыдущих жизней, обеспечивают гармоническое соединение"948.

"Случается, дух умершего переходит на несколько тюльку; существующих параллельно и официально признаваемых. С другой стороны, некоторые ламы слывут за тюльку нескольких личностей одновременно. Таким образом, Траши-лама не только тюльку Евпамеда, но и Субхути, ученика исторического Будды. Таким же образом, Далай-лама воплощает и мифического Ченрезигса, и Гедюндупа, ученика и последователя реформатора Тсонг-Кхапы… Довольно часто случается, что лама предсказывает на смертной одре место своего следующего рождения. Иногда он сообщает подробности о будущих родителях, их жилище и т. д. Напав на след более или менее подходящего мальчика, совещаются с ламой-прорицателем. Если тот одобряет предполагаемого кандидата, то последнего подвергают следующему испытанию: несколько личных предметов покойного ламы перемешивают с подобными предметами, и ребенок должен отобрать вещи ламы, как бы узнавая предметы, принадлежавшие ему в прошлой жизни"949.

Цитаты достаточно хорошо освещают двойной аспект долголетия в случае тюльку. Тюльку божества соответствует постоянству духовной функции, тюльку исторического персонажа есть случай передачи различным персонажам, выполняющим данную функцию, набора психических элементов, среди которых, как видно из приведенного примера, фигурирует память. Это духовное и психическое наследство.

Если рассматривать все это с точки зрения интересующего нас под именем графа Сен-Жермена персонажа, вполне возможно, что он, будучи "рожденным" в последние годы XVII в. или в первые годы века XVIII, мог "помнить" и вещи, случившиеся за несколько сотен лет до этого.

* * *

Если признать все вышеизложенное возможным, остается вопрос: исходя из чего можно приложить данную ситуацию к графу Сен-Жермену? Можно ответить, что легенды на пустом месте не появляются и что, наверное, были особенные причины, чтобы приписать духовную роль и долголетие именно Сен-Жермену, а не какому-нибудь другому таинственному персонажу с претензиями на роль посвященного (что было как раз не характерно для Сен-Жермена). Такими были, например, Калиостро и Мартинес де Паскуали. Надо полагать, что современники знали вещи, которые мы не знаем и которые как раз именно такой природы, что не оставляют следов, ощутимых для историка.

Например, если рассматривать уровень духовного развития, напоминающий то, что приписывают графу Сен-Жермену, а именно розенкрейцерство950, ясно, что историку невозможно знать, было ли это состояние достигнуто тем иди иным персонажем или нет. Рене Генон пишет: "Знать, какими были настоящие розенкрейцеры, и определить, был ли тот или иной персонаж им — абсолютно невозможно, ибо речь идет о состоянии духовном, чисто внутреннем, о котором неосторожно судить по каким-либо внешним признакам. К тому же, именно в силу своей роли, розенкрейцеры не могли оставлять следов в мирской жизни, так что, даже если бы их имена стали бы известными, они бы ничего никому не говорили. К тому же ценность этих имен относительна, ибо известно, что они меняли имена свои в зависимости от стран, в которых находились, что является лишним доказательством того, что они были выше ограничений обычной жизни… Если и было, что какой-нибудь настоящий розенкрейцер случайно сыграл роль во внешних событиях, историк никогда не догадается об особенном качестве этого человека, поскольку эти вещи принадлежат совершенно различным мирам"951.

Поэтому совершенно бесполезно искать в исторических документах доказательство того, что граф Сен-Жермен достиг того или иного уровня духовного развития или был посланцем духовного центра. Самое лучшее доказательство этому — легенда, однако можно поискать среди текстов, фактов и приписанных ему действий те, что сочетаются с подобными качествами.

Прежде всего, нельзя не остановиться на последнем стихе четверостишия, находящегося под единственным известным портретом графа Сен-Жермена, и по поводу которого так возмущался доктор Бистер: "Если не сам бог, то могущественный бог его вдохновляет". Отметим, что "бог" здесь с маленькой буквы, значит, вероятно, речь идет не о "Боге" христианской теологии, а о "божестве" политеистской традиции, то есть об "ангеле". Достаточно иметь элементарные понятия о теории "множественных состояний существа"952, чтобы знать, что существо, находящееся в настоящее время на человеческой стадии может уже в этой жизни проявить ангельские состояния. В этом ничего богохульного нет… Запомним, что современники графа Сен-Жермена были уверены, что он достиг высокого уровня духовного развития.

Много забавных деталей мы находим в речи, которую по недоброжелательному замыслу де Люше граф Сен-Жермен держал перед князем Гессенским. Дело в том, что речь противоречит самой цели памфлетиста, поскольку содержит явные намеки на оккультные знания. Именно поэтому мы думаем, что де Люше ее не придумал. Вернемся к этой речи и подчеркнем смысл, который следует придать самым важным местам.

"Я ищу [подходящего] человека, из которого я бы мог сделать избранный сосуд и заполнить его небесной росой [распространенный символ духовного влияния, часто употребляв-мый герметистами и розенкрейцерскими авторами], которую я собрал в обетованной земле [символ райского состояния и высшего духовного центра, отождествляемого с Обетованной землей]. Он не должен знать ничего [с мирской точки зрения] и быть способен ко всему [то есть представить все качества адепта, "исходного сырья" гермегисгов]. Другие [мирского характера] познания заняли бы в его памяти моею тех, [традиционных, посвященческих], которые я собираюсь в него вложить. Свет и тьма, чистое и нечистое, Бог и человек не сочетаются. Я знаю Вас мало [как индивидуума], но много знаю о Вас от тех [членов духовного центра, который откомандировал графа Сен-Жермена и который имеет средства определить потенциальных посвящаемых], которых Вы не знаете, но можете когда-нибудь узнать [если Вы достигнете духовного состояния, дающего возможность вступить в контакт с центром посвящения]. Небо вложило в Вас зародыш всех добродетелей. Разрешите мне их развить [посредством подходящей технологии]. Станьте небесным вместилищем, куда стекутся сверхъестественные истины…"