По возвращении в Японию Сагане написал подробный отчет, из которого следовало, что новейшие открытия в ядерной физике вполне могут быть использованы в военных целях. Идеей создания ядерного оружия заинтересовался будущий премьер-министр, а в тот период военный министр генерал Хидэки Тодзио. Во главе японской ядерной программы он поставил известного физика Иосио Нисину, который проявил себя как способный теоретик еще во время стажировки в Институте теоретической физики Бора. В конце 30-х годов, будучи уже известным своими статьями в области атомной и ядерной физики, а также физики космических лучей и ускорительной техники, Нисина возглавил центральный координационный орган всех исследовательских работ в Японии – Научный совет.

С 1937 года Нисину руководил строительством первого японского ускорителя элементарных частиц – циклотрона, а впоследствии показал, что торий-232 делится быстрыми нейтронами, и открыл изотоп урана-237. Его заместителем стал выдающийся специалист в области квантовой электродинамики, профессор Токийского университета Синъитиро Томонага, впоследствии удостоенный Нобелевской премии «За фундаментальные работы по квантовой электродинамике, имевшие глубокие последствия для физики элементарных частиц» совместно с Дж. Швингером и Р. Фейнманом.

Под руководством Научного совета военные японские власти на оккупированных территориях начали интенсивный поиск радиоактивного сырья и вскоре обнаружили его в странах Юго-Восточной Азии и в северных районах Кореи. Какое-то количество металлического урана было переброшено из Германии в Японию на подводных лодках. По требованию профессора Нисина свыше 100 молодых специалистов, занимавшихся ядерной энергией, были откомандированы в его распоряжение, а кроме того, демобилизованы сотни научных и инженерно-технических работников. Первые два года они главным образом занимались теоретическими исследованиями, изучали методы ускорения реакции распада, а также вели поиски урановой руды.

5 мая 1943 года Нисина направил главнокомандующему военно-воздушных сил генералу Ясуда доклад, в котором сообщал, что создание атомной бомбы технически возможно, и уточнял, что для этого требуется. Генерал Ясуда переслал доклад Тодзио, который был тогда уже премьер-министром. Так родился японский атомный проект «Ни», и вскоре Нисина и Томонага рапортовали Тодзио, что одна из научно-исследовательских групп успешно провела серию экспериментов по распаду изотопов урана. Это известие позволило подключить к атомной программе восьмой отдел науки и техники министерства вооружений, который насчитывал более 500 человек, и лишь непрерывные воздушные налеты американской авиации на Токио помешали японским ученым продолжить свою работу над созданием ядерного оружия…

Здесь уместно вспомнить о внеочередном заседании Научного совета, произошедшего сразу же после трагедии Хиросимы и Нагасаки, на котором с горечью обсуждался так и не реализованный план уничтожения крупнейших городов Западного побережья США с помощью новых сверхмощных атомных боеприпасов. При этом было упомянуто любопытное обстоятельство, что принцип устройства новых А-бомб является оригинальным открытием японских физиков. В конце собрания резюмировалось, что лишь нехватка материалов помешала созданию промышленных образцов ядерных боезапасов. Резюмировалось, что утечка информации о ходе проекта «Ни» могла инспирировать применение американцами ядерного оружия.

…Немало открывалось историкам такого, что с непредусмотренной стороны обогащало человеческим материалом собрание естественнонаучной академической информации.

Развеивалась стародавняя молва о храме отвлеченной науки. Этот храм стоял распахнутым посреди бедствий истории. И его ничем не защищенные служители свидетельствовали, что были они людьми совершенно «от мира сего». В подавляющем своем большинстве они страстно жаждали, чтобы этот мир становился человечней, и делали для этого что умели… Так, в погоне за еще не утраченным временем историки узнавали и кое-что важное о социально-нравственной атмосфере квантовой революции.

Д. Данин. Вероятностный мир

И освобождение энергии ядра, и сама ядерная бомба были свершением интернациональным. Ни одна страна, ни один народ не имел права сказать: «Это исключительно наш национальный успех». В овладение энергией ядра внесли незаменимый вклад и французская группа Жолио-Кюри, и итальянцы Ферми с друзьями, и немцы Ган, Мейтнер, Штрассман, Пайерлс, Вейскопф, Фриш, Симон, и датчанин Бор, и англичане Чедвик, Кокрофт, Томсон, Олифант, и венгры Силлард, Вигнер, Теллер, русские Флеров, Петржак, Курчатов, Зельдович, Харитон, и американцы Лоуренс, Оппенгеймер, Сиборг, Юри, Раби, Макмиллан, Абельсон, и много, много других ученых разных стран, разных национальностей. Но общечеловеческим достижением завладели американские генералы и готовятся его использовать против человечества, в интересах одной своей страны, даже не страны – одного правящего слоя Америки!

С. Снегов. Прометей раскованный

Подводя итоги нашего исторического расследования, оценим картину, появившуюся в результате художественного моделирования причудливой мозаики событий, связанных с развитием первых атомных проектов прошлого века. Прежде всего, это приводит нас к оригинальной концепции «атомной бомбы непрерывного действия», разработанной гениальным изобретателем Теслой и неподражаемо описанной Уэллсом. Была ли эта идея создания сверхразрушительной А-бомбы самой первой научной разработкой в мире? Сейчас уже трудно сказать, и тем более это нельзя утверждать однозначно…

Дело в том, что отечественные исследователи архивных материалов, такие как замечательнейший историк науки Геннадий Ефимович Горелик, все чаще обращают наше внимание на творчество академика Владимира Ивановича Вернадского, предвидевшего многие аспекты будущего атомной энергетики, и Виталия Георгиевича Хлопина, который был заместителем директора в Радиевом институте. И Вернадский, и Хлопин задолго до выхода знаменитого романа Уэллса прекрасно понимали, что несет человечеству ядерное оружие, и как могли старались отсрочить его появление на арене мировой истории. Вернадский пытался это сделать своей философией ноосферы, а Хлопин – всеми возможными в то время административными методами, в частности, давая резко отрицательные отзывы на первые в мире реальные схемы ядерных боеприпасов, изобретенные харьковскими физиками. Идеализированная модель «сферы мирового знания» Вернадского, где фрагменты «злого негативного научного знания», наподобие современным компьютерным вирусам, разрушают целостность всей структуры, нашла свое понимание только в узком кругу философов-неоплатонистов. А вот простые, но эффективные методы академика Хлопина буквально повернули вспять течение исторического процесса, ведь иначе А-бомба была бы у Сталина уже в 1943 году…

Впрочем, как хорошо известно, «история не знает сослагательного наклонения», и здесь она делает еще один крутой поворот, так что бомба «непрерывного действия» конструкции Теслы – Хевисайда – Фицджеральда, попавшая по линии Армторга в спецтематику УФТИ и гениально преобразованная в вычислениях Ландау, вдруг неожиданно возвращается на Запад вместе с репатриантом Фрицем Хоутермансом. И не просто возвращается, а попадает в руки одного из научных руководителей немецкого «Уранового проекта» – Вернера Гейзенберга. Осознавал ли интеллектуальный лидер «Уранового клуба» и рьяный почитатель идеи «Великой Германии», какое сокровище привез ему Хоутерманс?