— Из ревности?

— Да.

— А откуда она взяла нож, которые в ходу только в Горской?

Это был хороший вопрос. И он поставил подруг в тупик.

Однако помимо этого вопроса были и другие. Откуда взялась незнакомка в черном? Как ей удалось незаметно проникнуть в гостиницу? Почему никто из персонала не заметил ее присутствия?

— Она поднялась по служебной лестнице. И пробыла в гостинице совсем недолго.

— Пришла, сделала свое дело и ушла?

— Да.

— Другими словами, женщина в черном пришла к Сергею, чтобы убить? Не для того, чтобы пофлиртовать или просто поговорить с ним?

— И даже не для выяснения отношений, — кивнул следователь. — У них просто не было времени для разговоров.

— Она шла, твердо зная, что убьет его?

— Думаю, да.

Звучало это ужасно. Кто способен на подобное злодейство? Идти и знать заранее, что убьешь человека, которого сейчас увидишь. Ужасно. Просто не верилось, что такое возможно. И поэтому Леся переспросила еще раз:

— И она, эта женщина в черном, все продумала заранее?

— Да. К тому же она явно торопилась. Ведь вы появились буквально спустя четверть часа или даже меньше. Вы могли наткнуться на нее прямо в номере.

Подруг передернуло. Вот была бы ситуация! А вдруг у этой женщины помимо холодного оружия в одежде или в сумочке было спрятано еще и огнестрельное? Что тогда? Она перестреляла бы их всех? За компанию с Сергеем?

— А когда вы отпустите моего мужа? — спросила Аня, что было вполне логично.

— С этим все не так просто.

— Не просто?

Аня побледнела.

— Почему же не просто? Вы что, нашли на ноже отпечатки его пальцев?

— Не очень четкие, — утешил ее следователь. — Даже не отпечатки, а фрагменты отпечатков. Такое впечатление, что когда-то ваш муж держал в руках этот нож. Но было это очень и очень давно.

— Вот видите! — обрадовалась Аня. — Нельзя же сажать человека за решетку только за то, что когда-то он подержал в руках предмет, которым потом другой человек совершил убийство.

— Но когда мы сообщили вашему мужу о том, что на ноже найдены отпечатки, он тут же признался, что это его нож. Что он лежал у него дома.

— О-о-о!

— А когда мы сообщили ему, что труп своего любовника нашли вы, ваш муж поспешил признаться в убийстве.

На Аньку было жалко смотреть.

— Но этого не могло быть! Он не убивал! Давида там вообще и близко не было. Вы же сами сказали, Сергея убила женщина!

— Да, сказал. И думаю, что ваш муж настрочил свое признание из благородства, исключительно желая выгородить вас.

— Меня?! Но я тоже не убивала.

— Он подумал иначе. Или подумал, что мы можем захотеть арестовать вас.

Кира, не сомневаясь, что сам следователь и вложил эту мысль в голову Давида, только фыркнула:

— С чего это у него появилась такая мысль?

Следователь отвел глаза, демонстрируя, что остатки совести у него все же имеются, и снова посмотрел на Аню.

— Как бы там ни было, ваш муж пока останется у нас.

— Но вы же не верите в то, что он виноват.

— И тем не менее, других подозреваемых у нас просто нет.

Кира снова фыркнула:

— Очаровательно! Верней, возмутительно!

Но Аня хотела расставить все точки над «i».

— Другими словами, если подходящий подозреваемый так и не появится, то в убийстве вы обвините Давида? Да?

Следователь снова отвел глаза. И начал бормотать нечто невразумительное на тему, что совсем уж невиновных людей в природе не бывает. Что за каждым числятся какие-нибудь грешки. И что, как ни крути, а драку Давида с Сергеем наблюдало большое количество свидетелей. Так что от нее никуда не денешься.

— Ничего себе! Одно дело — драка! А совсем другое — убийство!

Но следователь все отводил и отводил глаза, что здорово нервировало подруг. Да что же это такое делается? Он что, серьезно собирается обвинить Давида в убийстве? И с ужасом признавались самим себе: да, может. Очень даже может! Тем более, что Давид поторопился с этим идиотским признанием.

Сраженную горем Аньку едва удалось увести из кабинета следователя. Несчастная не хотела уходить, умоляя следователя сжалиться над ней и над детьми.

— Что ты тут унижаешься?! — сердито шипела ей в ухо Кира, выволакивая подругу из кабинета. — Пошли отсюда!

— Оставьте меня! Дайте мне умереть!

— Сейчас не время.

— Пустите! — рвалась Аня. — Я должна сказать следователю, какой Давид прекрасный человек!

— Нужно не умолять, а взять себя в руки и найти настоящего преступника! Эту бабу в черном!

— Но как? Где мы найдем эту бабу?

— Найдем! Уверена, она достаточно наследила. Если убийство твоей тети Изольды и дяди Нико тоже ее рук дело, то мы ее найдем.

— Как? Где?

— У твоей тети Изольды в окружении было не так уж много женщин, которым ее пес доверял.

Однако, прибыв ко второму следователю, который вел дела об убийстве Сандрика и стариков, подруги убедились, что были не совсем правы. Уже в приемной они обнаружили сразу трех седовласых старушек в темных платьях. Девушки сразу же подумали, что это свидетельницы по делу тети Изольды и Сандрика. И не ошиблись.

— Да, мы ближайшие подруги нашей Изольдочки! — закивали головами старушки. — Можно сказать, единственные ей родные души!

Разумеется, и тут девушкам пришлось выслушать рассказ о том, какое чудовище досталось бедной тете Изольде в сыновья. Рассказывала полная и довольно высокая пожилая женщина, производившая впечатление бывшего главного бухгалтера или какого-то другого начальства не из крупных. Может быть, заведующая складом. Или заведующая производством при столовой или ресторане.

Она очень чисто и правильно говорила по-русски, употребляя много литературных слов и выражений, которые редко услышишь в среде коренных жителей России. Что поделаешь, очень часто иностранцы, которые учат язык по книгам, разговаривают куда грамотнее и правильнее, чем современная молодежь, предпочитающая языку Пушкина и Тургенева свой собственный сленг.

Итак, девушки безропотно выслушали историю о том, каким Сандрик был чудовищем. Как он обворовывал Изольду, которой пришлось прятать от сына все ценные вещицы, раздав их на хранение родственникам и подругам. Как Сандрик, еще будучи несовершеннолетним, трижды попадал в милицию за воровство и мошенничество. И как бедная тетя Изольда продавала один раритет за другим, чтобы выкупить малолетнего негодяя и дать ему очередной шанс на исправление.