Потому что без участия Гиллигана разобраться в происходящем было попросту невозможно.

* * *

Когда я открыл глаза вновь, мрачное октябрьское небо надо мной, нахмурившись пузатыми грозовыми тучами, нещадно молотило по лицу холодными струями ливня. С трудом приподняв голову — после достопамятного удара она буквально раскалывалась на части, — я увидел своего пленителя. Равнодушный взгляд, серая кожа и ворот грязного свитера, скрывающий рот, нос и клеймо — да, это, безусловно, был тот самый парень, которого я уже видел в минувшую среду на шхуне дядюшки Скрэби.

Засунув руки в карманы куртки, некогда принадлежавшей старому рыбаку, убийца пристально смотрел на меня; я чувствовал себя мухой, угодившей в плен клейкой ленты. Барахтаясь в липком страхе, я пытался вынырнуть из этого омута, но безуспешно — наверное, слишком сильно увяз. Больше всего пугала неопределенность: я попросту не знал, для чего понадобился своему похитителю. Интуиция подсказывала, что в моей смерти он не заинтересован, иначе прикончил бы меня еще в камере. Или же в «Петухах». Или когда я застукал его на шхуне.

Раньше. Гораздо раньше.

Продолжая смотреть мне в глаза, незнакомец правой рукой потянул ворот свитера вниз, позволив наконец-то разглядеть его худое лицо. Первым делом конечно же я уставился на его правую скулу и крайне удивился, когда увидел там клеймо с изображением шатра.

Циркач?..

Вряд ли клоун — с такой-то рожей. И не силач: телосложение для поднятия огромных гирь явно неподходящее, хотя и довольно крепкое, без излишков жира. Наверняка гимнаст или акробат.

Но что, Вирм меня побери, у него с лицом? Почему оно такое серое? Может быть, это грим?

— Гиллиган… — тихо прошептал незнакомец, отвлекая меня от размышлений.

Кто же ты такой на самом деле, думал я, глядя в его карие глаза. И почему вытащил меня из тюрьмы? Ты мог пленить меня во время бойни в «Петухах», мог вломиться ко мне домой вчера, позавчера ночью, но не стал. Почему?

Видимо, тогда я был тебе не нужен.

Но что изменилось с того момента?

Скосив глаза в сторону, я увидел кресты и надгробия, торчащие из земли то тут, то там.

Значит, мы на городском кладбище. В грозу. Наедине с убийцей.

Вирм побери, эта черная полоса вообще когда-нибудь закончится?..

— Поднимайся, — велел незнакомец.

— Сейчас, — хрипло ответил я.

Движения мои были резкими, неуверенными. И без того грязный, точно болотный огр, я еще больше вымарался, когда вставал. Выпрямившись, медленно повернулся к нему и беззастенчиво посмотрел прямо в глаза.

— Отпечатки Бена в «Петухах» — твоих рук дело? — спросил я напрямик.

— Шагай, — проигнорировав мой вопрос, мерзавец махнул рукой вглубь кладбища.

Мне не оставалось ничего иного, кроме как подчиниться.

По счастью, долго месить грязь не пришлось; минут через пять циркач скомандовал:

— А вот тут притормози.

Я послушно остановился перед невысокой оградкой из тонкой дешевой жести. Перешагнув через нее, циркач застыл возле деревянного гроба, мрачной глыбой темнеющего на самом краю разрытой могилы. Из-за сплошной стены дождя эпитафию на могильной плите было не разглядеть.

Сердце мое забилось, точно рыба в садке.

Что, если все это предназначено для меня, с ужасом подумал я внезапно. Что, если этот сумасброд хочет похоронить меня заживо? Никому не придет в голову проверять кладбищенские могилы. Окружающие будут думать, что я все еще жив, и продолжать поиски где угодно, но только не здесь. Идеальное убийство, что и говорить…

— В этом гробу девушка, — внезапно сказал циркач. — Я хочу, чтобы ты оживил ее, Гиллиган.

— Оживил? — переспросил я.

Нет, сомнений в том, что он знает о моем увлечении магией смерти, у меня не было и раньше. Но, судя по его странной просьбе, циркач слабо представлял, насколько ограничены возможности некроманта.

— Да, оживил! — неожиданно зло рявкнул незнакомец и резко повернул голову ко мне. Я невольно попятился. — Так же, как ты это сделал со мной!

Последняя фраза окончательно поставила меня в тупик. Нахмурившись, я спросил:

— О чем ты толкуешь, Вирм тебя побери? Если бы я оживил тебя, то ты был бы…

— Зомби, — докончил циркач. — Он и есть.

Удивлению моему не было предела. То ли передо мной стоял душевнобольной, недавно сбежавший из клиники Милы Врачевательницы, то ли туда впору было отправлять меня, поскольку я даже близко не помнил этого типа и уж тем более не подозревал, когда и где мог его оживить. И это донельзя удивительно, ведь операция по призыву мертвяка, мягко говоря, немного сложней банального щелчка двумя пальцами. Ну а чтобы получить на выходе зомби, ничем не уступающего обычному человеку, мне, как минимум, нужны были свежайший труп (желательно — «подснежника», вроде Бена) и проводник, через который в его тело прошел бы заряд магического тока!

— Кончай ломать комедию, Гиллиган! — гневно воскликнул незнакомец. — Десять лет назад ты лишил меня возможности уйти из жизни, буквально силком в нее вернул, а теперь делаешь вид, что не знаешь, кто я?

— Представь себе, нет!

— Лучше не дури, — мотнув головой, прорычал циркач. — Ах, если бы твоя смерть позволила моей душе вернуться в Покой, я бы давно свернул тебе шею… но Остин сказал, что мы сможем получить от тебя кое-что получше. Когда придет время. И вот оно пришло.

Он указал на гроб позади себя:

— Оживи ее, Гиллиган!

— Постой… Погоди… Дай мне для начала пару минут, чтобы переварить услышанное! — попросил я, подняв руки, словно сдающийся в плен. — Значит, ты утверждаешь, что десять лет назад я, Тайлер Гиллиган, оживил тебя… против твоей воли… и бросил на произвол судьбы?

— Точно так, Вирм меня побери! — воскликнул маньяк. — Оживил, даже не спросив, нужно ли мне это!

Я почесал в затылке. Десять лет назад… Тогда я только-только ждал восемнадцатого дня рождения, чтобы получить свое предназначение и наконец-то сделать клеймо. Что до оживления мертвецов, то этим я занялся куда позже, уже закончив академию. Единственным зомби, сознательно оставленным мной в живых, был Бенджамин Кротовски.

И вот теперь, по-видимому, откуда-то взялся второй.

Если, конечно, мой таинственный похититель ни с кем меня не перепутал.

— Прости, но… я в упор тебя не помню, — признался я, виновато разводя руками.

Некоторое время циркач пристально смотрел на меня, а потом замотал головой, бормоча:

— Это ложь, ложь, ложь…

Не успел я и глазом моргнуть, а он уже оказался рядом и, обеими руками ухватив меня за грудки, легко оторвал от земли. Я отчаянно задрыгал ногами, однако циркач на мои трепыхания не обратил никакого внимания: злобно сощурившись, он процедил: