- Прекрати! – выкрикнула Анна, вцепившись в одеяло руками. – Прекрати, слышишь? Со Стивеном этого не случилось!

- Да. Потому что альфа помог, да и Маркус вовремя рядом оказался. Говорят, что первый всплеск сдержал именно он. Ты так рисковала, Анна… - сокрушенно добавила.

- Я не хотела… - дернулась девушка. – Я просто… Не знаю, мне страшно Крис, а никто не понимает, ведь…

- Ведь волчата – это всегда радость? – подтолкнула я.

- Да! Все говорят, что это так прекрасно, так здорово, что это счастье, а я… Я боюсь, понимаешь?

- Не совсем, - я подала девушке чай, пересела на кровать. – Чего ты боишься?

- Всего! Что сделаю что-то не так, что буду плохой матерью. Господи, Кристин, мне двадцать три, всего два года назад было мое Новолуние. И… Я не знаю… Я просто не знаю, понимаешь? В голове столько всего… А вдруг молоко пропадет? – наконец-то в глазах Анны появились первые слезы.

Хорошо. Страх проступил отчетливее, поднялся к самой поверхности. Он был не такой, как у Сэм. Другой. Проще и сложнее одновременно. Он был не из-за прошлого, он был из-за будущего.

- А если что-то еще случится? Ведь случиться может что угодно. Вообще, абсолютно! Я ведь видела, как играют щенки, как они занимаются, дерутся, учатся охотиться… А он там маленький такой…

- Анна, страх – это нормально, - вздохнула, сбрасывая образ дебилки. – И он будет падать, разбивать коленки, плакать, злиться на тебя – это тоже нормально. Вспомни себя, вспомни всех нас. С тобой всегда будет Стивен, родители, вся стая, - я подустила свою волчицу к самой поверхности, позволила ей открыться полностью, чтобы ничто не сдерживало ту силу, что сейчас плескалась во мне.

Анна заплакала сильнее, отставила чашку и бросилась мне на шею. Она почти душила… Точнее, не она, ее страх душил. Я снова вбирала его в себя, впитывала, впускала, чтобы Анна смогла успокоиться, чтобы Анна смогла выносить малыша.

- Я проснулась тем вечером, потому что он сильно толкался. И я подумала, что что-то не так. Это такое мерзкое чувство, Крис… - она всхлипнула и теснее прижалась ко мне. Я чувствовала под своими руками мокрую от холодного пота рубашку Анны, чувствовала, как дрожит мелко и лихорадочно ее тело. – Мне так страшно стало. А Стивена не было. Дома вообще никого не было. Я хотела кого-то позвать, но не смогла. Даже руку к телефону протянуть не смогла. Лежала и смотрела в темноту, потому что пошевелиться боялась. А что если я сделаю только хуже?

Я молчала, гладила девушку по спине и ничего не говорила. Старалась только сдержаться, чтобы самой не начать трястись и скулить, чтобы самой не взвыть от того ужаса и отчаянья, что пережила той ночью волчица. Мне было плохо. Девушка чувствовала себя загнанным зверем, волком в клетке.

Слишком острая реакция… У меня слишком острая реакция. Видимо, кошмар Сэм все еще со мной.

- Я начиталась всякого бреда… Я понимаю, что это бред, но… ничего не могу с этим сделать. Я почти видела, как… как от моего дыхания пуповина все туже обвивается вокруг его шеи, понимаешь? Я видела!

- Да, Анна, понимаю…

- И я лежала там и тряслась от страха… Мне кажется… кажется, я намочила постель, - совсем тихо проговорила девушка. Тихо и все еще испугано. Ее ужас продолжал сочиться в меня, как яд.

Еще чуть-чуть.

- А потом… Он снова толкнулся, и… я… я обернулась, просто не смогла сдержать волка внутри. Она тоже боялась, она стремилась защитить его…

Ага, защитить от тебя и твоих человеческих страхов. Глупых, надуманных человеческих страхов. Страхов маленькой девочки.

Волчица, смотрящая на меня из глаз Анны, когда я только вошла, почти скулила, молила о помощи.

- Я не понимаю, почему… Я не знаю, что произошло и почему я не смогла ее удержать. У меня никогда не было проблем с ней, но тем вечером… Она… она заставила меня обернуться. Я почти ничего не поняла. И я ничего не помню из того, что было потом… - Анну начало трясти так, что ее дрожь передавалась и моему телу. Ужас сковал мне руки, сделал каждую мышцу каменной, натянутой. Мой волк внутри рвался на волю.

Тише, девочка, уже немного.

- Я очнулась… на… на… - Анна начала заикаться от душивших ее слез, громко дышала мне в волосы, сжимала руки, - на крыльце… и все болело. У меня так все болело. И Стив вернулся… Он меня на руки взял… И я снова испугалась, потому что жарко стало… Очень… так жарко, Крис…

И Анна окончательно разревелась. Рыдала громко, долго, почти до хрипоты, продолжая сжимать меня, а я по капле цедила ее страх, выжимала его, выдавливала, как пчелиное жало. И самой отчаянно хотелось забиться в какой-нибудь угол, залезть под одеяло и сжаться там в болезненный маленький комок, чтобы никто не видел, чтобы никто не навредил, чтобы самой не навредить…

Дикий, отчаянный, выжигающий страх.

Я никогда так не боялась, я никогда не испытывала ничего подобного. Сила этого ужаса ошеломила и оглушила меня, почти раздавила. Раздавила, если бы я вовремя не напомнила себе, что этот ужас – не мой, что эти эмоции – не мои. Они чужие, они принадлежат другому оборотню. И, скорее всего, даже не одному. Только это позволило мне продержаться. Только это позволило подняться на ноги почти спокойно, напоить все-таки Анну чаем и выйти из больницы, спуститься по лестнице и ринуться в лес.

Я менялась на ходу, стаскивала с себя одежду на ходу. Из глаз, кажется, катились слезы. Я рванула пряжку ремня, содрала с себя шорты, белье и наконец-то встала на четыре лапы.

Мы бежали в лес, к озеру, а потом на остров. Там, на острове, где песок, я смогу наконец-то выдохнуть. Там, на острове, я смогу быть самой собой.

Анна сказала мне спасибо… Спасибо…

Серьезно?

Мать твою, где была София? Ведь они с Анной лучшие подруги. Куда смотрел Стивен? А ее родители? Его родители? Почему никто не заметил? Почему я сама не заметила?

Господи, еще бы чуть-чуть и…

Я тряхнула головой…

Нет. Все.

…и полностью отдалась на волю зверя, втягивала в себя окружающий воздух, смотрела на деревья, проносившиеся перед глазами, чувствовала под лапами, как пружинит земля, слышала звуки леса. Хорошо… Дыши, впитывай и отпускай.

Мне кажется, что я никогда так быстро не плавала. Когда выбралась на берег все тело ныло от усталости, каждая мышца болела, в уши попала вода, а шерсть стала тяжелой, дрожали лапы.

Я отряхнулась и поднялась на небольшой пригорок, почти упала в траву и закрыла глаза. Дыхание вырывалось из горла с хрипом. А чужой страх все еще не отпускал. Но хотя бы стал меньше, бил уже не так отчаянно.

Странно, но здесь, на этом острове, волчица всегда чувствовала себя в безопасности. А безопасность именно то, что было сейчас нужно нам обеим, и я была благодарна зверю, что она привела меня сюда. Все-таки животные всегда знают и понимают больше, чем люди.