Как 6 октября 1944 года проходило освобождение, в своих мемуарах очевидец описывает: «Выкрикивали имя и номер. Мой номер на рубашке был 26 238. Вызываемые должны были отойди налево. Из 258 людей из первого эшелона сначала было названо 78 имен. Все они были набраны в лагерях и тюрьмах. Они в сопровождении охраны промаршировали вниз вдоль колючей проволоки. Всем остальным вьщали билеты и выпустили на свободу. Я даже не помню, выдали нам какие-нибудь деньги или нет. Я помню, что нам кричали: прочь, прочь! 9 октября я вновь оказался в городе».

Приведенное выше описание, данное Фрицем Бергером, относится не только к солдатам, прибывшим в лагерь с первым транспортом, но и всем 999-м из Баумхольдера. Это подтверждается картотекой Бухенвальда и воспоминаниями Вилли Руфа, который по ошибке называл оберлейтенанта «конвоиром». «В первой половине нас внезапно построили перед воротами. Старший лейтенант из конвоя объяснил нам: «Все те, чьи имена я назову, покинут лагерь. Все остальные вернутся в Баумхольдер. Вы вновь получите военную униформу и поедете к себе на родину, откуда вас призвали в армию. Сейчас 11 часов дня, торопитесь, чтобы успеть на вокзал. Тот, кто останется в лагере после 14 часов, рискует задержаться здесь надолго». Мы быстро скинули арестантские тряпки и надели военную униформу, так как никто не хотел оставаться в концентрационном лагере. Кто-то торопился так, что хватал два левых или два правых армейских ботинка. Но на это никто не обращал внимания. Главное было покинуть лагерь. Прочь из этого проклятого места! На вокзале все оказались в половине второго, каждый запрыгивал в первый же попавшийся поезд. Неважно, куда он шел, главное, чтобы подальше от Веймара и этого ужасного лагеря. На следующий день я прибыл в Кляйн-Беркель в окрестностях Гамельна. Именно туда эвакуировали всю мою семью. На следующий день я направился в Ганновер, дабы в казармах сдать свою униформу. У меня был документ о демобилизации. Дата, штемпель, сборный пункт II, Веймар. И никаких упоминаний о Бухенвальде!».

О дальнейших событиях в Баумхольдере, куда направились некоторые из вызволенных из лагеря солдат, а также оставалось еще около сотни прочих 999-х, рассказывал капитан Карл Кастнер: «Последующим попыткам направить моих солдат в Бухенвальд я препятствовал тем, что разбивал их на небольшие группы оперативного батальона или вообще просто отпускал домой. Так как отпущенные 999-е должны были оказаться у себя на родине в паспортном столе, то очень скоро ко мне посыпались запросы, почему эти солдаты были демобилизованы, хотя были призваны в Вермахт только 1 сентября 1944 года. Мне удалось успокоить этих бдительных вояк, так как отвечал, что речь шла об особой акции, которая предполагала роспуск лагеря в Баумхольдере. В то время почта шла неделями, а моя служба в феврале 1945 года была перенесена в Торгау, а в апреле 1945 года в Вельден в Баварии, потому я мог быть спокоен за судьбу моих солдат».

В самом деле, в Баумхольдере оставалось только два оперативных 999-х батальона и пара небольших строительных рот, которые в основном состояли из уставного персонала. О судьбе же оставшихся в концентрационном лагере 999-х ничего не известно.

Когда в сентябре 1944 года Генрих Гиммлер распорядился распустить 999-ю резервную бригаду, речь велась уже не о том, чтобы получить контроль над «недостойными несения службы», которые оказались в рядах Вермахта, а о том, чтобы перевести их в сферу деятельности СС. Обстановка вынудила Гиммлера самому прибегнуть к практике «Прохождения испытаний». В данной ситуации подразумевалось особое формирование Дирлевангера, которое стало «испытательной частью» в рамках Ваффен-СС. Предтечей приказа о роспуске 999-й бригады стало распоряжение о переводе около 20 тысяч заключенных не в состав 500-х батальонов, как это делалось ранее, а именно в бригаду Дирлевангера. Произошло это в конце августа 1944 года. А в начале сентября к Дирлевангеру потянулись транспорты с заключенными из тюрем Вермахта и эмсовских лагерей. Намеченная цель подробно излагалась в письме от 31 декабря 1944 года, которое эсэсовский судья штандартенфюрер СС Бендер адресовал начальнику главного управления по персоналу СС: «Направление военнослужащих в специальную часть Дирлевангера происходит на основании приказа рейхсфюрера СС, который гласит, что бригаду Дирлевангера надо рассматривать как «испытательную часть СС». Я исхожу из того, что, как было мною замечено во время переговоров с Верховным командованием Вермахта, испытательные армейские батальоны должны быть влиты в состав бригады Дирлевангера».

Но, судя по всему, эти переговоры не достигли намеченной цели. Затея о роспуске 500-х батальонов и вливании их состава в бригаду Дирлевангера закончилась провалом/Армейские круги весьма противились этой идее. В итоге Гиммлер должен был довольствоваться тем, что имеет доступ к осужденным военнослужащим из армии резерва и части 999-х, которые после роспуска бригады остались «недостойными несения службы». В целом это было около 400 человек, которые были направлены к Дирлевангеру в конце 1944 года. В единичных случаях в карательную бригаду попадали 999-е, которым; минуя Бухенвальд, удалось временно оказаться на свободе. Один из них был коммунист Эрнст Задовский из Шверте, который 1 сентября 1944 года оказался в Баумхольдере, но в сентябре того же года был направлен в концентрационный лагерь. Он вспоминал: «В октябре 1944 года я как солдат покинул Бухенвальд. Однако 27 декабря 1944 года я вместе с двумя жителями Шверте оказался на моравском полигоне СС, где был зачислен в боевую часть Дирлевангера. В марте 1945 года я был направлен в окрестности Нидерлаузитца к реке Нейсе».

Однако роспуск 999-й бригады не решил окончательно проблемы штрафников. В течение нескольких последующих месяцев был сформирован 999-й сборный пункт, куда попали многочисленные 999-е из полевых частей, кто в силу ранения был направлен на лечение обратно в Германию. Их не было смысла посылать обратно в 999-е батальоны, которые оказались отрезанными на островах Эгейского моря, либо не решались пробиваться в Германию через контролируемую партизанами Югославию. В этой ситуации армейские чины решили, что 999-й сборный пункт, который в феврале 1945 года был переведен из Баумхольдера в форт Торгау, надо влить в состав 500-х батальонов, которые в то время формировались в Брюнне и Ольмютце.

Постепенно в 500-е батальоны влилось около сотни 999-х. В штабе 500-го резервно-учебного полка такому пополнению отнюдь не обрадовались. В итоге 999-е были сосредоточены в Ольмютце в казармах Рихтхофена, причем командование пока было в большей степени обеспокоено, как оградить их от служащих 500-х батальонов. Очевидно, что напряженные отношения между двумя группами «испытуемых солдат» существовали еще со времен Фульды. На это указывал ряд сообщений. Вильгельм Лиц, прибывший в конце 1944 года в Ольмютц в качестве 999-го, вспоминал: «Там я повстречал моих старых приятелей. Между Вермахтом и партией наметились существенные разногласия. НСДАП требовала нашего боевого использования, в армии считали, что мы оказываем опасное разлагающее воздействие. В итоге до апреля 1945 года мы так и просидели в Ольмютце». Нечто подобное рассказывал в 1946 году Пауль Беринг, также 999-й из числа политических заключенных: «В Ольмютце нам явилась странная картина. Там пытались объединить 999-х и 500-х. Но поскольку 500-х посылали на опасные участки фронта, то 999-х становилось все больше и больше. Чтобы чем-то занять нас, были сформированы так называемые сводные роты. Эти роты несли службу и готовились к обороне Ольмютца. Время от времени мы должны были в окрестностях города рыть противотанковые рвы и котлованы. В итоге со временем вокруг Ольмютца возник достаточно обширный оборонный рубеж».