Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Деня спускается позже отца. Помятый и заспанный. Наверно, снова полночи монтировал видео? Садится за стол. Я пожарили блинчиков. Намазала сливочным маслом, посыпала сахаром. Всё, как он любит! Стараюсь авансом задобрить его.
— Куда он поехал? — интересуется сын.
Иногда он безумно похож на отца. Просто копия! И я понимаю, что теперь каждый раз будет больно смотреть на него. Но всё равно подхожу, поправляю его хохолок.
Денис раздражается:
— Ма, — и снова ставит торчком.
— На работу, куда же ещё? — отвечаю с улыбкой.
Денис как-то странно глядит на меня:
— А чё без костюма?
— А… да… так у них сегодня свободный дресс-код, — бросаю я первый попавшийся аргумент.
— В среду? — удивляется Деня и ест. Суёт целый блин к себе в рот.
Да, точно! Обычно у них на работе свободная форма одежды по пятницам. А Самойлов? Тоже, хорош! Напялил джинсы. Мог бы подумать своей головой. Ему-то, понятно, без разницы! А мне — объясняйся с детьми…
— Ма, — начинает Денис, вытирает ладонями губы, — Чё у вас тут случилось?
Я пугаюсь, роняю приборы из рук.
— А… что? — лепечу, поменявшись ролями.
— Да, я ж не маленький, вижу, — произносит Денис.
Я, затаившись, молчу. Выжидаю, что скажет.
— Чё, вы поссорились? — продолжает спокойно, как будто ссоры для нас — это ритм.
— С чего ты взял? — говорю и пытаюсь придать лицу нужное выражение.
В груди всё клокочет!
— А чё чемодан в коридоре стоит?
— Так это… я к тёть Маше хотела на пару деньков! Она уезжает, собак не с кем оставить, — на ходу сочиняю легенду.
— А у папы чё на лице? — уточняет Денис.
И я вспоминаю отметины. Так привыкла к ним, что перестала уже замечать! Маленький шрам на брови, и остаточный след над губою.
— Так это… он об дверцу машины… у-ударился, — отвечаю. И сама с трудом верю в свои «красноречия».
— Мм, — отзывается Деня и пачкает пальцы.
— Хочешь, мёдом намажь, — подвигаю креманку.
Но сынуля упорствует:
— Так вы поссорились что ли?
— Неужто, заметно? — сдаюсь наконец. Надоело играть!
— Ну, тип того, — бросает Денис, не вдаваясь в подробности.
Я вспоминаю моменты вчерашнего ужина. Что конкретно его насторожило? Тон, или взгляд?
Деня вздыхает, пьёт чай, смотрит в сторону:
— Саня мне всё рассказал.
— Саня? — хватаюсь за горло, — О чём?
Не хватало узнать, что Самойлова видели с этой… Снежаной, друзья.
— У него родители два года назад разбежались, — продолжает сынуля, — Сначала тоже делали вид, что всё норм. Потом устали, наверное. Стали ругаться, кричать. Они приезжали за ним в больницу.
Денис ставит чашку и смотрит мне прямо в глаза:
— Так орали, что мне было стыдно. Реально! Обвиняли друг друга…
Я молчу, приближаясь к разгадке. Ведь он намекает на… нас?
— Санёк говорит, они раньше любили друг друга, — усмехается сын, — Как так?
«Как так?», — эхом звучит у меня в голове. Я кусаю губу. И не могу найти слов, чтобы ответить. Я и сама до сих пор не могу осознать, как же так…
— Мам, он другую нашёл, да? — выдыхает со злостью Денис. И мне кажется, будь тут Самойлов, он бы врезал ему по-мужски.
Я так не хочу, чтобы он ненавидел его! Почему-то совсем не хочу… И, поддавшись порыву сберечь остатки отцовского авторитета, возражаю:
— Нет, нет!
Но Денис понимает по-своему. Повернувшись, он смотрит в упор. Хмурит брови. А губы дрожат.
— Значит… ты? — слышу его удивлённый вопрос.
— Ч-то? Нет! — выдыхаю, хватаюсь за стол.
Хочу упрекнуть его в том, что он даже подумать такое посмел про меня. Хотя… Ведь я же спала с незнакомым мужчиной. Так чем же я лучше отца?
— Тогда что? — пожимает плечами.
Я понимаю, что сама загнала себя в этот тупик. Ну, давай! Расскажи ему всё! Про измену, вторую семью…
Не могу. Просто слов не хватает. Боюсь, что начав, разревусь! Боюсь спровоцировать злобу в его неокрепшей душе. На отца, на себя. И на всю эту жизнь, что так больно ударила в спину.
— Родной, — я тяну к нему руку, — Мы с папой любим тебя и Диану…
Но Денис прерывает меня:
— Мам, я не маленький! Хватит. Просто скажи, почему?
Я смотрю себе под ноги, не решаюсь взглянуть на Дениса. Его взгляд, как стрела. Норовит отыскать, куда впиться своим остро заточенным жалом. Ему больно сейчас! Я готова принять его боль на себя. Но боюсь, что не выдержит сердце…
— Так бывает, — говорю еле слышно. Понимая, что объяснение так себе.
Денис солидарен со мной:
— Вот и Санькины родители тоже так говорили.
Он рывком поднимается на ноги. Я, встрепенувшись, смотрю на него снизу вверх.
— Я пойду прогуляюсь, — бросает Денис каким-то совсем незнакомым мне голосом. Что-то отцовское видится мне в этой позе.
— А…, - открываю я рот, но сказать ничего не могу. И сижу, как рыбёшка, хватая ртом воздух.
— Спасибо за блинчики. Вкусно, — слышу из коридора.
Переодевшись, накинув ветровку и взяв свой испытанный дрон, Денис покидает меня. Он уходит, а я до сих пор не могу отыскать нужных слов! Он взрослее, умнее меня в свои годы. Это я… Это я — бесконечно глупа. Вот и всё! Самый страшный момент позади. Мне отчаянно хочется этому верить.
Глава 36
Я лежу, уставившись в стену. Но стена далеко. А мимо меня мельтешит белый халат медсестры. Она настойчиво требует лечь чуть повыше. Мне стыдно! Лежать с голой грудью перед чужими людьми. Но мой «лечащий доктор» сказал, что так надо. Мысленно я далеко, и мне практически всё равно, что сейчас происходит вокруг…
Возвращаюсь назад, к минувшему утру. Утру, когда всё закончилось. Когда Илья наконец-то ушёл. Навсегда.
— С сыном объяснись, — процедила сквозь зубы.
Два дня, что тянулись как целая вечность, Денис не по-детски молчал. Приходил, ел за общим столом, вместе с нами. Не смотрел, ни единого слова не бросил. Только: «Спасибо».
Самойлов тянул до последнего! Я пару раз заставала его у двери детской спальни. Он стоял, прислонившись к стене. А теперь он стоял, упакованный. Без вины виноватый! Смотрел, ожидая. Чего?
— Он, наверное, спит ещё, — придумал отмазку.
— Так разбуди, — ответила вкрадчиво.
Самойлов кивнул. Сделал вдох, как будто ему предстояло нырнуть в неизвестность. Поплёлся наверх. Я отложила готовку, убавила газ. И на носочках пошла вслед за ним. На ступенях услышала, как он стучит.
— Денис, ты спишь?
Сын
