Ваня понимал, что Ксюша в принципе солидарна с ребятами, касательно Ваниных взглядов, однако просто не хотела его обидеть, ведь ей не позволяла этого её доброта.

— Не хотите, не слушайте. — Сказал совершенно спокойно Ваня. — Я-то знаю, что я прав.

— Вань, ты чего? Мы ж тебя не хотели обидеть. — Ответил Давид, слегка ошарашенный таким ответом Вани.

— Да потому что достало то, что вы меня считаете постоянно за шизика какого-то, который сам себе что-то напридумывал, и доказывает это всем вокруг. Вы что, не видите, что ли, что происходит? Почему вы на меня постоянно так смотрите, и так разговариваете со мной, будто я хуйню какую-то несу?!

Повисла неловкая пауза.

— Вань, ты это…прости нас, если мы тебя обидели чем-то. Мы реально не хотели, просто порой ты бываешь навязчив. А так ты очень хороший человек. — Сказал наконец-то Андрюха. — Так что, мир?

— Ладно, мир. — Ответил Иван.

***

Следующий месяц обстановка становилась ещё более напряжённой, заявления политиков становились всё агрессивнее и агрессивнее. Несмотря на то, что инцидентов на границе не было, и войска НАТО держались в 20 километрах от границы России, население начинало нервничать, в воздухе витали панические настроения. Кто-то уезжал из страны, кто-то уезжал подальше от крупных городов, которые потенциально могли стать целями ядерных ударов и артиллерийских обстрелов.

А в информационном поле всё было по-старому. Грамотные политтехнологи откапывали истории про то, как кровавый Путинский Мордор ни за что, ни про что сажал в тюрьму светлых борцов за демократию, и кидали репортажи и статьи на эти темы, американскому читателю, который каждый раз пылал праведным гневом и ненавистью, и бежал писать гневный пост на “реддит” про то, какой плохой кровавый режим Путина. А то, что все эти свободолюбивые атланты были откровенными экстремистами, которые призывали к развалу страны, уже никого не волновало. А ведь если бы кто-то продвигал бы в США повестку про отделение Техаса, то давно бы уже оказался за решёткой. Хотя о чём говорить. Если в случае демократической страны победившего капитализма таких персонажей называют экстремистами и террористами, то в случае Путинского кровавого террористического режима их называют борцами за свободу.

Каждый день Иван наблюдал подобные лозунги в интернете, и каждый раз его пробирало от злости, и одновременно от обиды за то, что его страна оказалась абсолютно беспомощной перед рупором тоталитарной пропаганды, который работал на полную мощность, и не щадил никого. Площадки, вроде YouTube, Twitter и т. д. блокировали любой контент, который освещал мировые события не в “свободолюбивом” ключе. В понимании людей, которые работали в модерации данных платформ, свободолюбие — это повсеместные крики о том, что Путин кровавый упырь, который чуть ли не лично жрал сначала Украинских, а потом и Молдавских детей.

Сам Иван Путина не любил ни на секунду, однако ему было обидно за то, что в мировом информационном поле русских практически полностью отменили. 2022 и 2026 год показали, что целую нацию можно отменить буквально за несколько месяцев.

Он уже много раз обсуждал с друзьями то, что происходит, и они уже не так скептически относились к тому, что им твердил Ваня ещё с конца мая. Они обсудили в том числе и то, что они будут делать, если война всё-таки начнётся. Никто не побежит.

— А куда бежать то? — Спросил Андрюха. — Это наша страна. Да, у нас нет пресловутой свободы, да, не слишком богато живём. Ну а что дальше то? С распростёртыми объятиями встречать оккупационные войска? Вы Молдову видели? Вот, что за свободу они нам несут. Молдова по сути была демонстрацией. Демонстрацией того, что с тобой будет, если ты не подчинишься. И я могу сказать, что я не сильно-то верю в то, что эти ребятки нам прям пиздец, какую свободу принесут.

— А ты? — Спросил Иван у Давида.

— А я-то что? Я вырос здесь, это мой дом. Моя семья здесь живёт. Ясен хер, что я пойду защищать то, что мне дорого. То, что операция, как всегда, будет названа миротворческой, ничего не поменяет. Мы прекрасно знаем, что произойдёт, и как всё кончится. Они сметут, всё на своём пути, а потом будут рассказывать, как они на руины принесли свободу от Путинского террора. Так что я тоже остаюсь.

Ксюши с ними тогда не было. Родители сильно за неё волновались, а потому из дома почти не выпускали. Отец у неё был военный, так что многое, наверное, понимал, и знал, к чему всё идёт.

Сегодня была суббота, выходной. Иван проснулся часов в 10 утра, хотя из-за пасмурной погоды казалось, что ещё совсем рано. На кухне мать уже готовила завтрак.

Жил Иван с матерью, отца он почти не помнил, из-за того, что тот ушёл из семьи, когда Ване было 3. Несмотря на то, что мать одна воспитывала сына, и сама же обеспечивала его и себя, жили они не бедно. Квартира была расположена в новостройке, машина у них была, в остальном они себе тоже не отказывали. Матери Ивана было 40 лет, и каждый всякий раз поражался, что в сорок она выглядит очень хорошо.

— Ну как там ребята? — Спросила мать за завтраком. — Что они думают по поводу этого всего?

— Нормально. Пацаны сказали, что они не побегут, пойдут воевать, если надо. Насчёт Ксюши не знаю. У неё отец военный, и, если вдруг что-то произойдёт, навряд ли он её даже из дома выпустит. — Сказал Иван, отламывая вилкой кусок омлета.

— Вань, мне надо с тобой поговорить. — Сказала наконец-то мама.

— О чём же? — Спроси Иван, напрягшись.

— Компания, в которой я работаю, уходит из России, из-за обстановки. И сотрудников тоже вывозят. Мне предложили переехать в Финляндию. Жильё мне обеспечат, соответствующий оклад тоже. Страну надо покинуть в течение недели.

— Мама, ты же прекрасно знаешь мой ответ. — Спокойно ответил Ваня. — Я никуда не уеду. Это наша земля. И я сделаю всё, что в моих силах, чтобы она оставалась нашей.

— И что в твоих силах? Умереть на этой проклятой войне? — Спросила в ответ мама.

— Да. Если надо, я пойду воевать. А что ещё делать то? Отдать страну на растерзание американцам. Да они же порвут её на куски. И теперь мы уже не восстанем из пепла, как это было с русским государством, СССР или Российской Федерацией. В этот раз добьют наверняка.

— Куда тебе воевать, тебе же всего 19?! Тебе ещё жить, да жить! Зачем оно всё тебе? — Спросила мама.

— Да потому что русских