— Женщинам надо уйти как можно дальше, — сказал один из видессиан. — И вам тоже, святейший отец. Не хочу вас обидеть, но в драке от вас будет не много пользы.

— Я останусь, — заявил Ршава, ощущая на себе взгляд Ингегерд.

— Нет уж, уходите, — повторил мужчина, и его товарищи кивнули. — Я не сомневаюсь в вашей храбрости, но вы не умеете обращаться с оружием. Так что спасайтесь, если сможете. Вдруг мы продержимся достаточно, чтобы вы успели уйти? Проклятье, да идите же! Чем дольше вы спорите, тем меньше у вас шансов.

Его проклятие не имело той силы, какую имели — или могли иметь — проклятия Ршавы. Прелат отвернулся, чувствуя, как у него пылают уши. Две видессианки уже брели по снегу вглубь рощи. Ингегерд ждала.

— Я буду сражаться рядом с вами, если хотите, — сказала она.

— Пойдем дальше, — ответил он. — Наверное, ты стоишь в бою больше меня, если… — он не сказал: «если я не могу проклинать», а лишь изобразил это жестом. Ингегерд кивнула. — Но в любом случае, если меня захватят живым, то, наверное, убьют быстро, — продолжал Ршава. — А тебя они будут мучить, прежде чем позволят умереть.

«…сделают с тобой то, что хотел сделать я». Он подавил эту мысль.

Не зная, о чем он думал, Ингегерд взяла его за руки:

— Тогда идите и вы с нами. Не позор для вас, что у вас руки не мужчины, ибо вы выбрали путь благого бога, а не путь воина. Пойдем. И мы спасемся, если сможем.

Вряд ли кто-нибудь другой смог бы его уговорить. Ингегерд же он подчинился, как мальчик — матери. Позади него в дерево с глухим стуком вонзилась стрела: значит, хаморы уже приблизились на расстояние атаки. Через секунду послышались крик и хрипение. Эта стрела угодила в плоть, а не в дерево.

По-прежнему все происходящее казалось Ршаве далеким и совершенно не важным. Если его зарубят варвары — ну и что?.. Обернувшись на ходу, он споткнулся о занесенный снегом камень и рухнул в полный рост.

— Уфф! — только и выдохнул он.

Сильная почти как мужчина, Ингегерд помогла ему встать.

— Быстрее, святейший отец, — велела она, задыхаясь. — Если вы решили бежать, то должны бежать.

— Я… стараюсь, — выдавил Ршава.

Бредя по глубокому снегу, он прислушивался к тому, что творилось сзади, но больше не оборачивался. «Если решил бежать, то надо бежать» — этот урок он усвоил. Только не поздно ли? Крики и вопли на опушке рощицы теперь слышались реже, и по большей части — на хаморском языке. Без сомнения, видессиане дорого продавали свои жизни… но, как полагал Ршава, недостаточно дорого. Прошло еще несколько минут — и варвары пустились вдогонку за беглецами.

Ингегерд могла оторваться от него. Прелат махнул ей, чтобы она так и поступила. Она или не заметила этого жеста, или предпочла не заметить. А топот преследователей звучал все ближе… Ршава попытался прибавить шагу, но не смог. Кожа на спине натянулась, будто это могло спасти его от стрелы или укуса острого лезвия сабли.

Прелат укрылся за деревом — и вовремя, потому что в ствол вонзилась стрела, явно выпущенная в беглеца. Ршава выглянул, испытывая удивительную смесь эмоций: страха и любопытства. Двое хаморов кричали на третьего — того, который стрелял. Наверное, они уже поняли, что Ингегерд женщина, и не хотели, чтобы их товарищ убил ее сразу.

Но теперь они увидели бородатое лицо прелата и убедились, что он мужчина. Все трое зловеще ухмыльнулись. Они могли бы обойти его с боков и застрелить, но вместо этого двое хаморов обнажили сабли и направились к нему. Они решили развлечься, убивая его, пока третий побежал ловить Ингегерд. Тогда их будет ждать еще одно развлечение, и уж потом они с ней покончат.

Собственная судьба мало заботила Ршаву. Несравненно больше для него значило то, что он подвел доверенную ему женщину. И он, указав на варвара, который ее преследовал, завопил:

— Проклинаю тебя! Проклинаю, проклинаю, проклинаю!

Хамор всплеснул руками, вскрикнул и свалился. Кочевник был мертв еще до того, как обрушился лицом в снег. Двое варваров уставились на Ршаву, а тот — на них. Его все еще изумляло, что он способен вызывать такие силы, от кого бы они ни происходили.

Что-то выкрикивая — наверное, тоже проклятия, — хаморы взмахнули саблями и бросились к нему.

— Проклинаю вас! — крикнул Ршава.

Его кровь все еще кипела, но от страха не за себя, а за Ингегерд. Лица хаморов исказились от боли. Они зашатались, застонали и упали. Несколько секунд они еще корчились на снегу, потом замерли, как и первый степняк.

— Святейший отец? — Раздавшийся сзади голос Ингегерд едва не заставил его завопить. Прелат резко обернулся, очень близкий к панике. — Они мертвы, святейший отец. Они мертвы, но другие пока живы. Мы еще не спаслись. Бежим скорее, пока другие хаморы наш след не отыскали.

Ее спокойная рассудительность вернула порядок в мир, который, как показалось Ршаве, начал рушиться.

— Уже иду, — ответил Ршава и пошел за ней.

Минуты две-три спустя из-за деревьев донеслись женские крики. Значит, кто-то из варваров отыскал двух других женщин.

— Вы можете их проклясть, как тех троих прокляли? — спросила Ингегерд.

Ршава прислушался к себе, точно решая, сможет ли поднять некий тяжелый груз. Он ощутил, что нужная сила ослабевает, и покачал головой.

Ингегерд взглянула на него с любопытством:

— Тогда как же вы смогли только что это сделать?

— Как? Потому что один из них угрожал тебе, — ответил Ршава просто.

Некоторое время Ингегерд молчала. Затем, тщательно изгнав из голоса все интонации, спросила:

— А тех двоих?

— Так… повторные толчки. — В истерзанной землетрясениями северной стране эти слова пришли к нему сами собой.

Она произнесла что-то на своем певучем родном языке. Ршава вопросительно взглянул на нее. Ингегерд начала было отвечать, но передумала:

— Это на видессианский плохо переводится. И я считаю, что мы ошибку совершаем, убегая сейчас вглубь рощи.

— А что бы ты сделала?

— Вернулась к нашим лошадям. И к лошадям хаморов. Верхом мы сможем путешествовать быстрее, и врагам преследовать нас не дадим.

— Если они не оставили там охрану, — возразил Ршава.

— Если оставили, наверное, вы избавиться от них сможете. Они ведь будут угрожать обоим нам. — Ингегерд секунду подумала, потом кивнула: — Это наш лучший план, во всяком случае.

Ршава не стал ей возражать:

— Если он сработает, мы многое выиграем. Давай попробуем.

Они торопливо направились обратно к опушке. Вопли в рощице все не затихали. Ршава гадал, как могущество Фоса может соседствовать с таким злом? И правду ли говорят о неизбежном торжестве благого бога? Может быть, Скотос сильнее, чем полагают видесские богословы?.. Прелат тряхнул головой. Он не мог поверить в такое, и не будет верить.