Так и произошло.

Едва завидев драккары, показавшиеся на излучине Сиены, из Роуена на берег высыпали городские дружинники: стрелки, латники, всадники.

– Франки даже не дали нам высадиться на берег, – сетовал Хрольф, сидя за небогатым столом в своем доме на Бирке. Фриггита бросала на него злобные взгляды и без стеснения подавала манскапу недоваренные бобы на воде. – Они встретили нас таким градом стрел, что о высадке не могло быть и речи. Мы сидели, прикрываясь щитами, и даже не могли грести, а река несла нас обратно в море. Многие были ранены тогда, но не так серьезно, как вышло потом.

Ночью варяги вернулись к Роуену и попытались закрепиться на острове, что лежал поперек реки напротив города. Но едва ладьи ткнулись носами в берег и варяги соскочили на твердую землю, как из кустов начали выскакивать франки со своими чудовищными самострелами, которые пробивали варяжские щиты и железные брони, точно это были плетеные крышки от корзин и льняные рубахи. Сделав по одному выстрелу, они закинули самострелы за спину и взялись за мечи. Бой был кровавым. Все берсерки, так и не успевшие вкусить своего зелья, погибли в одночасье. Мечи шёрёвернов тоже изрядно напились крови, но отступление северян было позорным.

А утром вслед за драккарами устремились большие франкские лодки со стрелками. В другое время корабли викингов уплыли бы от них, как щуки от сплавных бревен, но большинство гребцовых сундуков пустовало, а Ньёрд не захотел вступиться за внуков Одина. Точнее, он, может быть, и хотел бы помочь, но Сиена была столь извилиста, что идти под парусом был нелегко. Поняв, что франки вот-вот засыплют их стрелами, свеоны стали сбрасывать за борт все лишнее… все, что осталось от прошлогодней добычи…

От погони им все-таки уйти удалось, но за какую плату! Нет, определенно судьба отвернулась от Хрольфа и всех, кто пошел с ним. Точно и не было Удачи при Хохендорфе, точно не пал под натиском северян богатый Хавр, в Гастинге вновь проснулся сын Снорри. У него, правда, имелось целых четыре новеньких драккара и Гром его дяди, Неистового Эрланда, но мысли шеппаря опять стали под стать прежнему Потрошителю сумьских засек.

– И знаешь, что я надумал по дороге на Бирку, Варг? – сказал Гастинг Кнутневу.

Тот поднял на него безразличные глаза. В продолжение всего этого грустного застолья Волкан только и думал о том, как бы поскорее удрать домой, к Эрне и Ятве, которая накануне научилась уморительно пускать ртом пузыри.

– А не сходить ли нам, когда люди оправятся, набегом на Ильмень? – продолжил Хрольф. – А что? Места там дремучи. Ильменьские словены – не умнее медведей, от них ратных хитростей ожидать не приходится. Сами все отдадут, если посильнее припугнуть. А? Помнится, и у вас с Бьёрном были счеты к тамошним людишкам. Что думаешь, Кнутнев?

Годинович окаменел. За зиму и весну он, похоже, запамятовал, где стоит его дом. Но Бирка как была, так и осталась вольницей морских лиходеев, шёрёвернов, варягов, привыкших брать все блага билой и кулаком. За быстротечные месяцы счастья с Эрной и маленькой Ятвой он, похоже, забыл, как его кличут суровые викинги. А ведь вслед за Стейном Кнутневым они поплыли в далекий Хавр и победили франков в неравном бою у северных ворот. Не видать ему, Волькше, кузнецы, не бывать ему горшечником. Буде осядет он на берегу, разохотятся варяги грабить волховские берега. Начнут с Ильменьского торжища, а там и за малые городки примутся. А ведь родная Ладонь едва ли не первой по течению Великого Волхова стоит, с нее тати зубы точить и начнут…

Варг тяжело вздохнул. Видать, такова его Доля – уводить варягов подальше от родных берегов. Он ведь когда-то уже понял это, с горечью осознал, да, выходит, после позабыл в объятиях любимой жены, слаще которых ничего в мире нет. И вот теперь прихотливая Мокша опять грозила ему своим веретеном, дескать, не забывай, кто ты есть.

Неподъемным камнем, холодной мореной легли на душу Годиновича эти мысли. Мог ли он стоять в стороне и тихо упиваться собственным блаженным счастьем, зная, что варяжские топоры крушат частокол его родной Ладони, что в неравном бою с кровожадными шёрёвернами погибают его братья, его сродники, его соседи?

– Я не пойду с тобой, – ледяным голосом вымолвил Волькша. – Я не пойду с тобой в поход, Хрольф Гастинг, племянник Неистового Эрланда…

Лицо шеппаря вытянулось. Даже несмотря на кручину о бесславном походе, он слышал от жены и соседей о том, что у Варга родилась дочь, слышал о резной колыбельке, которую тот для новорожденной сделал, слышал о его разговорах про кузню. Неужто одурманила ругийская ведьма Стейна Кнутнева? Да ее за это утопить мало! Но не успел Хрольф открыть рот и охаить Волькшину жену как полагается, Годинович заговорил вновь:

– Я, Варг Каменный Кулак, не пойду в поход с человеком, который дал страху победить себя, человеком, который разуверился в своей Удаче. Удача бежит от трусов! И я не хочу, чтобы она покинула и меня. Поэтому я не взойду на твой драккар, если он поплывет куда бы то ни было, кроме Роуена.

И Варг стукнул по столу так, как это обычно делал Година, желая показать Ятве, что разговор окончен и своего решения он не переменит.

– Но Роуен не взять… – ошарашенно хлопал глазами Хрольф. – Там стены в четыре маховых сажени… Да ты…

– Что я? – насупился Кнутнев.

– Не ты ли прошлой осенью говорил, что в Валхале нет особого стола для дураков?! А? – перешел в наступление Хрольф.

Привлеченные их громкими голосами, из разных углов Хрольфова дома стали подходить гребцы. Даже Олькша приковылял.

– Да! – со встречным напором сказал Волкан. – Да, я так говорил! И говорю! И ты оказался большим дураком, чем я думал!

Рука Хрольфа рванулась к поясу, но его опоясный нож лежал в хозяйской части дома.

– Ты оказался полным дураком, Хрольф Гастинг, – сверкал глазами Кнутнев. – Ты не дождался Кродерлинга…

– Он не изволил явиться! – попытался перебить шеппарь. – Он…

– Ты пошел прямо на приступ каменных стен, даже не удосужившись прежде выслать разведчиков и здраво рассудить, как приступить к набегу! – рявкнул на него Волкан.

Хрольф осекся. Шеппарь хотел сказать, что испокон веков делал все именно так, что ни в Хохендорфе, ни в Хавре он не высылал никаких разведчиков и одерживал победы. Но Гастинг тут же вспомнил, что о делах в городище Зеленой Горы ему рассказали турпилинги, пришедшие с Рудгером, а про вал вокруг Хавра северяне узнали от фризских конников.

– И главное, – гремел тем временем Волькшин голос, – ты не послал за мной, Стейном Кнутневым, который приносил тебе все твои прежние победы!

На это Хрольф возразить не смог. Он и сам корил себя за то, что поддался уговорам и двинулся в поход без венеда и его чудодейственной Родной Земли. Гастинг сгорбился и опустил голову.

– Так что же делать, Варг? – спросил за шеппаря Эгиль Скаллагримсон. Бывший копейщик был одним из немногих, кто вышел из-под стен Роуена без единой царапины. Но сердце его было уязвлено этим поражением не меньше, чем тела других стрелами и мечами.