Во-вторых, кот резко проснулся, встал на коленях хозяйки в виде греческой буквы «омега» и желтоватыми, неожиданно большими клыками со всей дури цапнул протянутую руку, так что из нее сразу сильно потекла кровь.

Итак, скандал.

Укушенный Борис, естественно, гоняется за женщиной и животным с целью убить на хер.

Женщина, прижимая к зеленому свитеру свирепого кота, бегает перед метро кругами, прячась за случайными прохожими, шарахающимися от нее и тем самым усугубляющими неразбериху.

Аслан курит, уже купив в ларьке сигареты, и, будучи северокавказским человеком, стесняется, и делает вид, что он тут, ну, типа, стоит просто.

Игорь молча протягивает в сторону убегающей сиреневые пятьсот рублей, надеясь таким образом рано или поздно привлечь ее внимание и прекратить всю эту хренотень.

Менты, понятное дело, исчезли, им еще не хватает с каждым котом разбираться.

Ужас, короче.

И можно было бы долго описывать развитие этого ужаса.

Как оказавшийся неожиданно пугливым и мнительным Борис пренебрег планами мести и, высоко держа перевязанную носовым платком руку, быстро пошел искать ближайший травматологический круглосуточный пункт, где ему могли бы сделать укол от заражения крови, столбняка и других последствий неизвестного кошачьего укуса. Ушел Борис да больше и не вернулся в наше повествование, нечего ему здесь делать.

Как громкоголосая девица успокоилась и спокойно отвергла и пятьсот предлагавшихся ей за кота рублей, и даже тысячу.

Как Игорь, потрясенный до глубины своей непривычной к настоящей любви души, стал за каких-нибудь десять—пятнадцать минут сильно уважать эту вроде бы ни в каком смысле не достойную уважения обычную бродягу и пьяницу, и даже не просто уважать, а восхищаться, чего с ним раньше никогда не происходило по отношению к людям.

Как предложил он ей, грязной и дурной с вечного похмелья, проехать с ним в поселок Малаховка и там поселиться вместе с котом под присмотром мамани Марины Ивановны в обшитом сайдингом коттедже, места хватит, фактически осмотришься, а потом конкретно решим вообще.

Как Аслан сказал, что с этой билять в одной машине ехать не будет, слушай, она весь салон вонять будет, зачем ее берешь, совсем как дурак. А Игорь его послал туда, куда мужчина ни за что не пойдет, а обидится на всю жизнь. Аслан и обиделся, и ушел, плюнув от обиды Игорю прямо на длинноносый модный ботинок, но Игорь этого даже не заметил. Когда же Аслан вернулся через пять минут, решив простить дурака Игоря и продолжать пить его пиво и ездить на его джипе, то уже никакого Игоря возле метро не было. И джипа не было, и девицы не было с котом, а остались только другие бомжи, по-прежнему сидевшие на каменном сыром бордюре, но теперь уже оживленно беседовавшие между собой относительно того, когда эта глупая с котом вернутся на прежнее место — утром или еще в середине ночи. Да еще менты были, тоже вернувшиеся на свое место и теперь проверявшие другого приезжего юношу с другой сумкой… Аслан постоял-постоял, еще раз плюнул и исчез из рассказа следом за Борисом.

Итак, все кончилось у метро.

Больше мы сюда возвращаться не будем, а поедем в поселок Малаховка, куда — с одной пересадкой в метро и еще двадцать минут на электричке от Выхина — прибудем вскоре после самого Игоря с его внезапными возлюбленными. Как раз успеем к тому времени, как Марина Ивановна, женщина, в сущности, добрая, перестанет кричать и несправедливо обзывать девушку проституткой, но задумается, что же с новыми жильцами дальше делать. Сами-то жильцы после всех волнений уже крепко уснули на выделенном им старом матрасике недалеко от печки системы АГВ. Девушка спала на боку, подтянув, по обыкновению несчастливых или желудочно больных людей, колени к груди, а кот устроился сзади нее, как раз под коленями — лежал на спине, выставив все свои руки-ноги вверх, да так и замерев во сне. И Марина Ивановна их накрыла для дополнительного тепла своим старым пальто, все равно его выбрасывать пора…

Конечно, тут можно было бы и оставить наших героев в покое, а читателей в неведении о дальнейших обстоятельствах существования в коттедже под голландской черепицей, что и по сей день стоит на улице Фрунзе в знаменитом подмосковном поселке Малаховка… Однако не так мы воспитаны, чтобы бросать наши рассказы на самом интересном месте, не доведя их до логичного конца и соответствующей морали. Если же кому-то конец, который мы сейчас предложим, покажется как раз нелогичным и даже невероятным, как, собственно, и весь данный рассказ, то это, скажем так, не наши проблемы. Если у каких-нибудь читателей все хорошее и благородное вызывает недоверие, то им с собой что-то делать надо. Потому что в жизни, даже в текущей, жестокой и неблагоустроенной жизни нашей быстро становящейся, но еще не ставшей на ноги страны, есть много хорошего и благородного. Просто об этом мало говорят и пишут, и слава богу, потому что тем самым оставляют нам возможность написать такой вот, хоть и не святочный, но вроде того, рассказ, опубликовать его и прославиться, получив заодно и соответствующий гонорар. А? Ну вот.

В общем, девушку, оказавшуюся наутро Галиной, немедленно принялись мыть и лечить от всего, что она нажила в бесповоротно миновавший мрачный период, и довольно скоро — организм-то молодой! — вылечили и от алкоголизма в популярной клинике, и от хламидиоза с циститом в соответствующем диспансере, и домашними средствами от гастрита с колитом, обычно мучающих людей неправильного образа жизни… После этого Галина принялась читать в неограниченном количестве книги, потому что ей больше делать нечего было, да и полюбила она это занятие, так что очень скоро, ну буквально через год, стала культурной, милой и образованной девушкой, не говоря уж о том, что симпатичной внешне.

Дальше все пошло быстро.

Игорь на ней, сами понимаете, женился.

Теперь эту молодую и счастливую семью можно иногда видеть делающей покупки в торговом центре — ну в том, который на выезде из города по правой стороне, если в область. Молодой мужчина (он под влиянием начитанной жены перестал носить, как бандит или политтехнолог, все черное) везет тележку с продуктами, рядом идет очаровательная молодая женщина, одетая скромно, но с большим вкусом. Они подходят к своему новому автомобилю, отнюдь не джипу, а обычной корейской практичной машине, и понемногу, помогая друг другу, сгружают продукты с тележки в багажник.

А сквозь выпуклое заднее стекло на них внимательно смотрит синими глазами лежащий на полочке позади сидений кот редкой породы — сиамский, но пушистый. Зовут его теперь за хороший аппетит Жорой, это Марина Ивановна придумала.

Знаете что? Если у вас нет кота или кошки, обязательно заведите. Заведите, заведите! Только, конечно, предварительно проверьтесь, нет ли у вас аллергии на кошачью шерсть, чтобы потом не мучиться. Но если аллергии нет — заводите, не раздумывайте. И тогда убедитесь, что от котов бывает настоящее счастье.

Короче, до свидания.

С Николаем Ивановичем Огоньковым жизнь обошлась жестоко: все вокруг разбогатели, а он — нет. То есть нельзя сказать, что Николай Иванович бедствовал, как некоторые из тех, кого он видел на улицах и по телевизору. Он не просил, сидя на пятках неестественно подвернутых ног, подаяния на нуждающегося в операции сына; не жил без работы в сгнившем от ежегодных наводнений и неотапливаемом бараке; не перекрывал оживленную магистраль, требуя от окружающей действительности немедленно погасить полугодовую задолженность по зарплате; не покупал на оптовых рынках поддельные дешевые продукты и не стоял в очереди за пенсией каждый месяц в назначенный почтой день — нет, от всего этого Бог миловал. Просто Огоньков получал вполне приличные деньги в сфере не то чтобы малого, но так себе бизнеса, работая, понятное дело, менеджером по продажам, но это были всего лишь приличные деньги, не больше. В то время как многие, да почти все его знакомые — Мимолетов, Сочиев, Федоров, Жутько, Виноградов, Шустерман — уже получили настоящие деньги, не приличные, а большие, и теперь были обеспечены навсегда, а не тряслись от страха, что контора накроется и вместе с нею накроется штука баксов… Ну штука с небольшим, которую ежемесячно получал Николай И. Огоньков на свою, как у всех нормальных людей, пластиковую карточку.