Обиднее всего для них было то, что по большому счету они ведь не были виноваты в трагедии на бетонном. Житуха наступила настолько плохая, что кавказцы в отместку казнили безвинного Ваграма, хоть он и уверял, что приказ взять муровца он получил от самого Лечо. А тот действовал по указке каких-то государственных людей Москвы.

После гибели авторитетов вражда между осиротевшими на время группировками не прекратилась. Вскоре появились новые лидеры: Скользкого сменил бандит по прозвищу Шнапс. В глубине души новый авторитет был благодарен неизвестным убийцам Скользкого. Но обе группировки были несколько обескуражены событиями, произошедшими на этой кровавой стрелке. Те, кто устроил засаду, по всему, были профессионалами высокого класса. После бойни они как в воду канули. Службам безопасности обеих банд не удавалось на них выйти. Все это вселяло в души бандитов неуверенность и даже страх перед будущим.

Шнапса тоже очень беспокоило такое положение дел. Он рассуждал так: конечно, менты не успокоятся, пока на посчитаются за своего, но им должно быть понятно, что головорезы Скользкого никак не могли сделать то, что случилось на пустыре. Хотя, конечно, гибель, в сущности, одного Скользкого с телохранителями могла зародить в извращенной ментовской голове подозрение, что именно перспективный заместитель, то есть он, Шнапс, готов был пойти на это, чтобы возглавить дело. Надо было быстрее аргументированно доказать им обратное, чтобы оставили в покое и дали работать. Поэтому Шнапс подстегивал и подстегивал своих парней искать хоть мало-мальский след. И ребята постарались не за страх, а за совесть. Впрочем, не обошлось и без счастливой случайности.

Тогда, в тот страшный день, когда по машинам братвы началась пальба, один из телохранителей Скользкого успел связаться по радиотелефону с офисом и предупредил о засаде. Боевики на трех машинах срочно выехали на место, но конечно же опоздали, приехали лишь посмотреть на гигантский костер. Правда, одну из чужих автомашин, мчащихся с того места, из одной тачки засекли. Погнались было, но оттуда пальнули по ним из помпового карабина. Пуля разбила радиатор, пришлось остановиться. Но все же засекли марку машины и номера.

Шнапс пробовал узнать по своим каналам, чья тачка. Безрезультатно, хотя среди его осведомителей были не только милицейские чины, но даже депутат Госдумы. Тогда Шнапс понял, что Скользкий и Лечо оба влипли в очень нехорошую историю, после чего и превратились в раскиданные взрывной волной головешки. Надо было искать контакт с МУРом. Тех, кто там служит, ничто не остановит, они докопаются. Им только зацепку надо дать. Шнапс знал, что у Скользкого водился в МУРе знакомый. Как-то по пьяни об этом проговорился тюремный дружок Скользкого, Сема Бритый – старый, испитой вор с наполовину отмершей печенью и туберкулезными легкими. Он все еще внушал сытой, мало битой братве брезгливое опасение. Сидел тихо сторожем на складе запчастей и комплектующих, доживая в тепле и с бутылкой последние дни.

Шнапс приехал к нему в полночь. Отвратный старик – сорока восьми лет – спал на грязном диване, криво раззявив щербатый рот. Шнапс толкнул его ногой. Никакой реакции. Тогда он как следует ударил сторожа. Это возымело действие.

Бритый зашевелился, забормотал ругательства, затем сел, продрал красные глаза и уставился на незваного гостя.

– Шна-апс… Чего тебе? – узнал он авторитета.

– Шнапса принес, – сказал тот и выставил на стол, покрытый желтой от времени и грязи газетой, бутылку водки.

– Ого! Так я же сторож, на посту, хе-хе!…

– На посту? Да от тебя разит, как из сортира наркодиспансера! Разговор есть.

– Как ты вошел, Шнапс? – подозрительно покосился Бритый.

– Опомнился, идиот! – беззлобно ухмыльнулся Шнапс. – У меня в этой фирме от всего ключи, а ты здесь торчишь исключительно из почтения к твоим боевым заслугам.

– Понял-понял, – засуетился Бритый. – Сейчас стаканчики достану. Сейчас…

Через минуту стаканы, мутные оттого, что их лишь споласкивали, а не мыли, стояли на столе. Рядом свежевскрытая банка с килькой в томате.

– Где откопал? – радостно удивился Шнапс, вожделенно уставившись на кильку.

– Ребята угостили, что тачки здесь расчленяют.

– Тебе такая рыбка уже, пожалуй, не на пользу, – заметил авторитет, усаживаясь за стол.

– Э, мне теперь вода кипяченая и то во вред! – отмахнулся Бритый и открыл бутылку.

Выпили.

– Так вот, дело у меня такое, – начал деловой разговор Шнапс. – Ты, как я знаю, корешился со Скользким?

– Было, – кивнул Бритый, на секунду скрыв синий шрам над ухом, за который и получил свою кличку.

– Ты говорил как-то, что Скользкий якшался с каким-то ментом из муровских…

– Не помню…

– Не сторожись, я не на понт тебя беру.

– А зачем?

– Надо. А ты если будешь очень любопытным, уволишься по статье за пьянство и кончишь жизнь в подвале. Понял?

– Чего ж не понять, – буркнул уязвленный и оробевший уголовник.

– Повторить вопрос?

– Помню. Были у него контакты, чего уж теперь…

– С кем?

– Да, кажись, запамятовал…

– Не советую, Бритый, хвостом крутить!

– Я не кручу – вспоминаю!

– Ну?

– Был майор, не то Рожнов, не то Резнов фамилия. Только вроде как уволился из органов в частную контору. Скользкий базлал…

– Ладно, разберемся.

Шнапс щедро подлил в стаканы, оглядел стол и спросил:

– У тебя луковицы нету случайно?

– Щас посмотрим, – засуетился Бритый.

Пока он рылся на полке, Шнапс молниеносным движением капнул в стакан собутыльника несколько прозрачных капель из маленького, утопающего в кулаке пузырька.

Вернулся Бритый.

– Нашел-таки небольшенькую!

– Вот и спасибо. Для меня первое дело – водку луковицей загрызть, на Севере приохотился, – крякнул Шнапс.

– Оно да, витамин!

– Ну, за воровскую удачу!

Такой тост Бритый не мог пропустить, поэтому выпил залпом.

Шнапс, выслушивая бессвязную старческую болтовню, терпеливо ждал того момента, когда начнет действовать влитый Бритому в стакан клофелин. Когда старик окончательно вырубился, Шнапс подхватил под мышки тщедушное тело и выволок его из комнаты-сторожки во двор. Там, справа от основного здания, зиял котлован. На дне огромной ямы уже положили фундамент и ощетинили его арматурой для предстоящих монтажных работ.

Шнапс остановился у края котлована, быстрыми от наплывающей брезгливости движениями расстегнул ширинку на брюках безвольно обвисшего Бритого. Посмотрел вниз – хорошо ли упадет тело – и легонько столкнул Бритого вниз. Через мгновение из недр котлована послышался шорох, затем жутковатый треск и хрипение. Шнапс включил фонарик и посмотрел вниз. Тело Бритого висело насаженное на прутья арматуры. Голова его запрокинулась, из открытого рта струилась черная кровь, руки подергивались в предсмертной агонии. Шнапс сплюнул и вернулся в сторожку. Принесенную бутылку он разбил об угол сторожки. На столе хватало пустых бутылок с отпечатками пальцев одного Бритого.