— Что? — Кэт раскрыла от удивления рот.

— Я уже дважды заложил дом Боландов.

Кэт начало трясти от возбуждения:

— Сколько, Райли? Сколько тебе дали взаймы? Пару сотен долларов?

Райли пожал плечами:

— Что-то вроде того.

— Сколько, Райли? — взволнованно спрашивала Кэт. — Сколько ты должен?

— Они сказали, что в цене дома важно его местонахождение. Но дом Боландов стоит в центре захолустья. Правда, мне сказали, что он представляет определенную архитектурную ценность.

Кэт знала, что он тянет время.

— Просто скажи мне, Райли, сколько ты должен. И будь со мной предельно честным. Ты обещал.

Он посмотрел на нее, покусал губу.

— Что-то около полутора миллионов долларов.

Кэт подумала, что сейчас упадет в обморок.

— О мой Бог! — воскликнула она, переводя взгляд с клиники на Райли. — А что обо всем этом думает Мэтт?

Райли пожал плечами.

— Он в состоянии помочь тебе вернуть деньги?

Райли засмеялся:

— Если бы он узнал об этом, то скупил бы все лотерейные билеты.

— Только не это. — Кэт чувствовала, что ее глаза полезли на лоб. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не говори мне, что сделал это за его спиной.

Райли спал с лица. Он не мог смотреть Кэт в глаза, его взгляд опустился на руки, которые он держат на руле.

— Я хотел ему рассказать. Правда, хотел. И сейчас просто должен сделать это.

— Правда? Почему? У тебя внезапно проснулась совесть?

Райли был ошеломлен.

— Расслабься, Кэт. Я совершил серьезную ошибку и буду отвечать за это. Я расскажу Мэтту, что я сделал, и отдам когда-нибудь его часть денег.

Кэт уставилась на Райли, и ее вдруг осенило — он серьезно обманул своего собственного брата. Получается, если Райли представится возможность, он обманет и ее?

— Я, в самом деле, был уверен, что смогу выплатить ссуду без Мэтта. — Райли откинул голову на спинку сиденья. — Я надеялся на деньги от государства, но зря. Из-за этого я пропустил несколько платежей. Я старался отсрочить их, но в банке сказали, что я потерял право выкупа закладной. Мне нужно было рассказать Мэтту — я не хотел, чтобы он услышал это от кого-нибудь постороннего.

— Как благородно с твоей стороны.

— Знаешь, я сам себе омерзителен.

— Ты знал о потере права выкупа закладной, когда убеждал меня приехать сюда?

Райли поник головой:

— Да, но какое это имеет отношение…

— Ты абсолютно уверен в том, что привез меня сюда не из-за денег? — В ту секунду, когда Кэт произнесла эти слова, она пожалела об этом, но было уже поздно.

Райли с трудом заставил себя ответить:

— Одна из причин того, что я так задолжал, в том, что потратил свои сбережения и три месяца не получал зарплату, потому что колесил по стране в поисках тебя и своего сына.

Кэт кивнула, ее захлестнула ярость. Она схватила свою сумочку и трясущимися руками начала перерывать ее в поисках чековой книжки.

— Я заплачу. Бензин, отель, еда и три месяца зарплаты? Это примерно сколько?

— Мне не нужен этот чертов чек!

— О, но я-то уверена в том, что хочу дать его тебе. Не хочу оставаться твоей должницей.

— Пожалуйста, Скаут. Не делай этого.

Кэт подписала чек.

— Не называй меня Скаут.

Лоретта начала подвывать.

— Вот как? — Райли горько усмехнулся. — Значит, я один во всем виноват. Спасибо, что просветила меня.

Кэт вздернула подбородок:

— Что ты имеешь в виду?

— Не жалеешь о том, что сделала, Кэт? — Райли остановился, ожидая ответа. — Ты лишила меня права быть отцом, и все из-за своей гордости и злости.

Кэт вырвала чек из книжки и кинула его в лицо Райли.

— Да ты не можешь даже собраться и рассказать Мэтту, что ты натворил! Уже несколько месяцев!

Райли кивнул:

— А ты двадцать лет не могла раскрыть Эйдану свой маленький секрет.

— О… мой… Бог! — Кэт едва могла дышать. — Вот и замечательно. Именно поэтому я знала, что не стоило заниматься с тобой сексом! Тебе нет прощения! Ты не можешь простить мне ошибку, которую я совершила, когда была напуганным ребенком! И если я не могу получить его от тебя, мне ничего от тебя не нужно. Между нами все кончено!

Райли засмеялся:

— А как же ты, Кэт? Ты простила меня за мою ошибку, которую совершил я, будучи напуганным мальчишкой? Ты не можешь простить мне эту ссуду, а ведь я доверился тебе. А как насчет ошибок, которые я совершу в будущем? Ты уверена, что сможешь простить их мне?

Кэт ничего не ответила. Сердце тяжело стучало в груди.

Лоретта завыла сильнее.

— Большое видится на расстоянии, Кэт, — повысив голос, сказал Райли, стараясь перекричать собаку. — Эти двадцать лет твоей жизни были наполнены обидой. Ты не смогла найти способ простить родителей, меня, тетю, город, целый мир, и при этом ты нервничаешь, что Эйдан сразу не смог простить тебя за жизнь, полную лжи. И теперь ты требуешь, чтобы я простил тебя в отведенные тобой сроки, уложившись в прописанные тобой рамки.

Они сидели в машине и смотрели друг на друга, тяжело дыша. Кровь стучала в ушах Кэт так сильно, что она едва слышала Лоретту.

Вдруг в окне появилось чье-то дружелюбное лицо, мужчина постучал по стеклу, чтобы привлечь внимание Райли. Райли открыл окно.

— Трэвис! Как дела? — Он потянулся, чтобы поздороваться с ним и пожать его грязную руку.

— Самое время кончать трепаться, пора приниматься за дело. — Мужчина широко улыбнулся, потом посмотрел на Кэт и прикоснулся к козырьку кепки, приветствуя ее. — Слышал, что ты вернулась в город. Помнишь меня?

Кэт уставилась на парня и сразу почувствовала, как выделился адреналин. Она молчала в недоумении. Она просто не знала, что делать. Куда идти. Что говорить. Она не знала, что она должна чувствовать. К Райли. К себе. Она не понимала, что происходит. Она вообще ничего не понимала. И она была уверена, что вообще никогда не видела этого парня в окне.

— Ну давай же. Подумай хорошенько.

Кэт посмотрела на него искоса, пытаясь представить этого мужчину двадцать лет назад, и имя Трэвис, наконец, всплыло в ее памяти.

— Привет, Головозадый, — сказала она, наконец. — Как поживаешь?

Кэт резко проснулась, как будто ее кто-то разбудил. Перед глазами маячил плащ из ее детства. Она откинула покрывало, села на край кровати и включила свет. Взглянула вниз и посмотрела на свисающие голые ступни. В полусонном состоянии она отметила, что выглядят они как-то странно, как будто висят в воздухе, хрупкие и полупрозрачные, ей казалось, что через тонкую кожу просвечивают косточки. Вдруг она подумала, что это ее ступни, и других уже никогда не будет. У нее две руки, две ноги, два легких, одно сердце и одна жизнь, как и у всех остальных. И вообще, она лишь одна из миллионов других людей, она идет по жизни и несет в обеих руках по корзине. Одна наполнена проблемами, а другая — счастьем. Как и у всех остальных.