— Хотя я не разбираюсь в балете, — сказал он, снова зашагав по лестнице, — но разве от этого можно так просто очиститься?

Парень с характером, решил Аояма. "Если бы ты с ней встретился, ты бы все понял", — пробормотал он про себя, после чего громко добавил:

— Спокойной ночи.

И Сигэ ответил, прежде чем зайти к себе в комнату. Ответил так, что, услыхав этот ровный, спокойный голос, можно было ошибочно решить, что говорит взрослый человек.

— Спокойной ночи, отец.

Приближалась зима, и радиопередача под названием "Завтрашняя кинозвезда" естественным образом должна была вот-вот прекратить свое существование.

— Когда рано или поздно передаче действительно придет конец, лучше прокомментировать это как-нибудь просто, мол, кинопроба откладывается в виду обстоятельств, связанных с написанием сценария, — сказал Ёсикава. — Таких провальных фильмов в год по нескольку десятков, так что я совершенно спокоен. К тому же, что вполне нормально, мы с тобой не профессиональные киношники и изначально не пользовались особым доверием в этом деле. В любом случае недели через две никто и не вспомнит об этом фильме.

Ёсикава поместил свою мать в частный пансионат для престарелых с полным уходом в пригороде Токио, и к нему вернулось былое расположение духа.

— Но для тебя это станет небольшим испытанием. Ведь тебе придется признаться этой прекрасной Асами Ямасаки. Пожалуй, тебе ничего не остается, как сказать ей, что этот фильм официально провалился. Вряд ли стоит делать это за обедом. Знаешь, если девушка выпьет, прежде чем ты откроешь ей правду, какая бы хорошая она ни была, это может оказаться немного рискованным.

Аояма и Асами до сих пор даже не держались за руки.

В течение этих двух месяцев они встречались с периодичностью примерно раз в две недели, но все повторялось так же, как и на первом свидании. И все же она радуется этому, убеждался Аояма. С каждой новой встречей чувство восторга и возбуждения внутри него только усиливалось без малейших признаков затухания.

Асами Ямасаки всегда с воодушевлением отвечала по телефону и появлялась в назначенном месте в свежем наряде и с аккуратной укладкой на голове. Аояма, в свою очередь, водил ее в различные рестораны и заказывал бутылку-две превосходного вина. Темы для беседы не иссякали. Асами увлеченно рассказывала о балете, Аояма главным образом делился своими впечатлениями о трех неделях, проведенных в Германии.

Однако, по мере того как приближался заключительный выпуск "Завтрашней кинозвезды", Аояма начинал испытывать гнетущее чувство при мысли о том, что ему в скором времени, придется сообщить Асами неприятную новость о кинопробе. Было еще кое-что, о чем он вынужден будет ей рассказать. Личная жизнь Аоямы. Каким-то образом до сих пор он упускал возможность поделиться тем, что семь лет тому назад умерла его жена и сейчас он живет вместе со своим пятнадцатилетним сыном. Асами со своей стороны, казалось, предусмотрительно уклонялась от того, чтобы касаться личной жизни Аоямы. До выхода последней радиопередачи оставалось меньше недели. Вечером последней декады ноября, когда в Токио впервые подул холодный зимний ветер, Аояма решился на признание.

Для свидания был выбран отель-небоскреб в Ниси-Синдзюку. Аояма подумал, что сообщить о крахе фильма необходимо до ужина.

Чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями, он зашел в бар минут за двадцать до встречи и сел за стойку. Это был известный бар, рекламные статьи о котором частенько печатали в журналах, поскольку шампанское здесь можно было заказывать бокалами. Было довольно рано, и потому посетителей оказалось немного. "Вы можете пройти за столик", — сказал хорошо знакомый ему официант, но Аояма предпочел место за барной стойкой. Ведь за столиком, видя ее лицо перед собой, он не сможет с ней поговорить.

— Свидание на Синдзюку — это так необычно! — Асами появилась, одетая в маленькое черное платье и сапоги, и, как всегда провожаемая взглядами всех мужчин в баре, села на стул.

— В Хигаси-Накано есть немного необычный ресторанчик японской кухни. Его хозяйка — бывшая гейша, и там подают традиционные блюда Веселого квартала в Эдо. Я подумал, что для разнообразия можно отправиться и туда.

— Ой, как интересно… — улыбнулась Асами Ямасаки. — Я с вами то и дело ем разные вкусности, вследствие чего немножко поправилась.

Аояма заказал розовое шампанское "Дом Периньон" и после тоста решил перейти к делу.

— Сегодня я должен начать наш разговор с одной немного печальной новости.

Сказав это, Аояма первым делом оценил реакцию Асами. Она, поднося бокал ко рту, остановила руку на полпути.

— Что случилось?

На ее лице отразилось некоторое беспокойство. Вспоминая о том, что говорил Ёсикава, Аояма смотрел попеременно то на профиль Асами, то на бокал шампанского и старался говорить так, чтобы не дрожал голос:

— В общем, это касается того самого фильма, на кинопробу которого вы приходили.

Когда он произнес эту фразу, Асами облегченно выдохнула и одним глотком выпила почти половину бокала. После чего лицо ее засияло улыбкой.

— Почему вы смеетесь? — спросил Аояма, понимая, что ему самому уже немного полегчало.

— Нет-нет, я не смеюсь. Продолжайте, пожалуйста.

— Вы улыбались!

— Разве?

— Да, только что, вы точно улыбались. Это неприятная история. А когда вы улыбаетесь, мне тяжело говорить.

— Но ведь это касается фильма?

— Да, это так.

— Главную роль отдали другой? Радостное выражение по-прежнему не покидало лица Асами.

— Нет, дело не в этом. Все это время написанием сценария занимался один человек, но, если говорить коротко, спонсоры забраковали его сценарий. Этот человек — довольно известный сценарист. Он разозлился и на позапрошлой неделе вышел из дела.

— И что же, теперь вы будете обращаться к другому сценаристу?

— Нет, одним из условий кинопрокатного агентства был этот самый сценарист, и теперь спонсоры и руководство кинопрокатчиков зашли в тупик. Не могу сказать, что я настолько разбираюсь в художественном кинематографе, но фильм — это такая, вещь, которую невозможно снять, не будь нормального бюджета или плана проката. Так что дело повисло в воздухе. На следующей неделе должны объявить о том, что съемки откладываются, но этому проекту вряд ли что-то светит.

С этими словами Аояма взглянул на Асами. Та, вопреки ожиданиям, все так же улыбалась. А потом она сказала нечто невероятное:

— Да, это ужасно, конечно. Однако меня это мало волнует. Возможно, это безрассудно, но я даже рада. Хотя это и впрямь опрометчиво с моей стороны.

— Вы рады?

— Да. Простите. Вы проделали такую работу, а я рассуждаю со своей колокольни.

— А почему вас это обрадовало?