Одним внезапным движением Кори заключил ее в объятия и силой привлек к груди.

– Вам никуда не нужно уезжать, Китти, – с жаром прошептан он. – Выходите за меня замуж. Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Я приму вашего сына как родного и дам ему свое имя. Все, что у меня есть, перейдет потом к вам и к нему.

– Нет! – воскликнула она в ужасе, отталкивая его обеими руками. – Тревис обязательно вернется. Я знаю, вернется! Он тот человек, которого я люблю.

– Я сумею заслужить вашу любовь. – Кори запустил пальцы в ее длинные золотистые волосы и, запрокинув ей голову, приблизил к ней свое лицо. – Моя дорогая, сколько времени прошло с тех пор, как ваши губы в последний раз обжигал поцелуй мужчины, а по вашим жилам бежал огонь неукротимой страсти? Я хочу заставить вас вновь испытать все это.

Он грубо припал к ее рту губами. Китти отчаянно сопротивлялась, била его по спине кулаками, однако не могла сравниться с ним в силе – он вынудил ее податься назад, пока колени у нее не подогнулись, и она не упала на кровать. Он тотчас же накрыл ее своим телом.

– Не пытайтесь противиться мне, – хрипло проговорил Кори. Китти все еще ощущала на своих губах его поцелуй. – Иначе мне придется сделать вам больно, а мне бы того не хотелось. Я просто хочу держать вас в объятиях, поцеловать вас … говорить о том, как я люблю и желаю вас Я знаю, вы еще не вполне оправились после родов, и потому не стану брать вас силой – во всяком случае, не сейчас. Но, по крайней мере, это я могу себе позволить. О Боже. Китти, разрешите мне любить вас!

Из глубины его горла вырвался стон, он снова прильнул к ней алчными губами. Охваченная страхом, она боролась, как умела, но он быстро схватил ее за запястья и, заломив их одной рукой ей за голову, другой распахнул ее халат и стиснул грудь – сначала мягко, затем грубо. Китти слышала его неровное, прерывистое дыхание, словно он испытывал сильнейшую боль.

Он отпустил ее грудь лишь на один короткий миг, чтобы задрать подол халата и прижаться своей разгоряченной плотью к ее обнаженному бедру. Кончики его пальцев больно теребили ее сосок, а бедра равномерно двигались. Ей оставалось лишь беспомощно лежать под ним. Движения его становились все быстрее и неистовее, и вдруг он застонал – громко и мучительно.

Кори оторвал губы от ее рта и, сделав еще несколько судорожных движений, отстранился от нее. Китти, напутанная, измученная, откинулась на подушки, стараясь отодвинуться от него как можно дальше, в ужасе глядя на пятно, расплывавшееся на его брюках. Он довел себя до высшей степени удовлетворения. А если бы она не чувствовала себя слабой после родов? Он бы просто изнасиловал ее.

Соскочив с кровати, она запахнула как можно плотнее халат и воскликнула:

– Я ненавижу вас, Кори Макрей! Вы чудовище. Делали вид, будто добры ко мне и моему ребенку, а на самом деле вам нужно от меня только одно. Теперь уже ничто не заставит меня остаться здесь. Никогда больше я не поддамся на ваши лживые уговоры. Никогда!

Его дыхание снова стало ровным, как обычно, и он еще несколько мгновений лежал, пытаясь прийти в себя. О Боже, думал он, даже это жалкое подобие было восхитительно. Он прикоснулся к душистому цветку между ее ногами, вкусил нектар… А ее грудь… как прекрасна на ощупь! Нет, он никогда не насытится ею. Он уверен в этом.

Кори встал, поправил сюртук и, увидев пятно на брюках, понял, что ему придется переодеться, перед тем как спуститься вниз. Нисколько не смутившись, он посмотрел прямо в лицо Китти и улыбнулся:

– Я твердо намерен жениться на вас, моя дорогая Вы испытываете мое терпение, но вы стоите того, чтобы ждать.

– Вы сошли с ума! – возмутилась она. – Я уезжаю отсюда сегодня, сейчас же. И не пытайтесь меня остановить.

Она в отчаянии озиралась вокруг. Заметив тяжелый подсвечник, стоявший у кровати, она схватила его и угрожающе подняла над головой.

Кори в ответ только рассмеялся:

– Не стоит прибегать к насилию, разве что когда мы окажемся вместе в постели, но это будет приятная боль, которая доставит наслаждение нам обоим, даю слово. Ну а теперь я, пожалуй, пойду, переоденусь, а вы наденьте один из тех великолепных нарядов, которые я заказал для вас в Роли, и мы приятно проведем рождественский вечер. У меня есть для вас изысканный подарок, который наверняка вам понравится.

– Я уезжаю, Кори.

Он пожал плечами, на губах его играла улыбка.

– Что ж, превосходно. Я передам Джекобу, что вы и ребенок уезжаете сегодня, и прикажу Дульси упаковать вещи. Я даже дам вам один из своих экипажей, чтобы отвезти вас в лачугу на болотах.

Она смотрела на него недоверчиво, прикусив нижнюю губу и в задумчивости прищурив глаза. Потом она поставила подсвечник на столик рядом с кроватью.

– Вы не проведете меня, Кори.

– Я же дал вам слово. – Он отвесил ей изящный поклон. – Вы вольны уехать в любое время, когда пожелаете. Не нравится ваш пылкий нрав, Китти, и я надеюсь, что доживу до того дня, когда смогу испытать его в постели.

– Этот день никогда не настанет. – Она повернулась к нему спиной. – Пожалуйста, уходите сейчас же. Пошлите кого-нибудь известить Джекоба и позовите сюда Дульси, что она мне помогла. Я не возьму ничего, кроме одежды, которая была на мне, когда я попала сюда.

– Те лохмотья? – презрительно усмехнулся он. – Я приказал их сжечь. Нет, Китти, вы заберете с собой все, что я вам подарил. Можете швырнуть эти вещи в костер, если вам угодно, но вы возьмете их с собой. Я наведаюсь к вам через несколько дней, чтобы посмотреть, как вы устроились.

– Я больше не хочу вас видеть.

– Разве можно так говорить с человеком, который спас жизнь не только вам, но и вашему ребенку? И это у вас на Юге называется благодарностью? Ах, Китти, ваша грубость меня просто поражает!

– Я благодарна вам за помощь, но теперь вижу, что все это было лишь уловкой. Вы просто выжидали, пока я оправлюсь, чтобы подчинить меня своей воле.

– Если бы это было правдой, я бы овладел вами в ту первую ночь, когда вы, умоляя о помощи, случайно попали на мой порог. Очнитесь, Китти, и постарайтесь кое-что для себя уяснить. Я мог бы взять вас прямо тогда, но я предпочитаю подождать, пока вы, наконец, не образумитесь.

Она уставилась на стену перед собой, вся кипя негодованием. Наконец дверь захлопнулась, и, стремительно обернувшись, она, к своему облегчению, убедилась, что он ушел.

В ярости шагая по комнате, она то и дело подходила к шнуру и дергала за него что было сил проклиная про себя Дульси за то, что она не отвечала на ее зов. Теперь, когда Кори показал свое истинное обличье, ей нужно было во что бы то ни стало поскорее выбраться из этого дома.

Раздался робкий стук в дверь.

– Войдите! – воскликнула Китти, и в комнату медленно вошла Дульси, опустив плечи и понурив голову.