Когда все обезьяны заснули, они установили пару столов из нержавеющей стали, а затем, по одной обезьяне за раз, взяли образцы крови у обезьян без сознания и сделали им третью инъекцию, на этот раз смертельного препарата Т-61, средства для эвтаназии. После клинической смерти обезьяны капитан Стив Денни начал вскрытие. С помощью ножниц он взял образцы печени и селезенки и бросил их в пластиковые бутылки. Они упаковали мертвых обезьян, погрузили их в «шляпные коробки» и поставили их вдоль коридора. Тем временем Дэн Дальгард вышел из комнаты и до конца дня оставался в кабинете в передней части здания.

К концу дня все обезьяны в комнате Н были убиты. Позади здания, между деревьями и вниз по склону холма, дети бегали кругами вокруг своего детского сада. Их крики далеко разносились в декабрьском воздухе. Матери и отцы приехали на машинах и забрали их. Команда вышла из горячей зоны парами и стояла на траве, одетая в штатское, бледная, слабая и задумчивая. Вдалеке прожекторы начали освещать памятники и здания Вашингтона. Это был вечер пятницы в конце недели после Дня благодарения, начало спокойного уик-энда, предшествующего Рождеству. Ветер усилился, и по парковке закружились бумажные стаканчики и пустые сигаретные пачки. В больнице неподалеку Джарвис Парди, рабочий из обезьянника, перенесший сердечный приступ, отдыхал с комфортом, его состояние было стабильным.

Вернувшись в Институт, Нэнси Джакс снова не ложилась спать до часу ночи, препарируя обезьян вместе с коллегой по горячей зоне Роном Троттером. Когда они надели скафандры и вошли внутрь, в воздушном шлюзе их ждали пять обезьяньих туш.

На этот раз признаки лихорадки Эбола были очевидны. Нэнси увидела у некоторых животных то, что она описала как «ужасные поражения кишечника», вызванные отслоением слизистой оболочки кишечника. Такое вздутие живота было классическим признаком. Кишечник был разрушен, полностью заполнен несвернувшейся жидкой кровью, и в то же время в мышцах кишечника обезьян кровь массивно сворачивалась. Свертывание крови остановило кровообращение в кишечнике, и клетки в кишечнике умерли, то есть кишечник умер, а затем он наполнился кровью. Мертвые кишки – то, что можно увидеть в разложившейся туше. По словам Нэнси, «казалось, что животные были мертвы в течение трех или четырех дней». Но ведь они были мертвы всего несколько часов. Некоторые обезьяны были так сильно разжижены, что им с Троттером даже не пришлось вскрывать животное: они смогли просто высосать у него образцы печени и селезенки. Некоторые из обезьян, умерших в комнате Н, превратились в кучку жидкости и костей в кожном мешке, смешанную с огромным количеством усиленного вируса.

4 декабря, 7:30, понедельник

Наступил понедельник, холодный и сырой, с усиливающимся ветром, который принес запах снега с неба цвета простой углеродистой стали. В торговых центрах вокруг Вашингтона были развешаны рождественские гирлянды. Автостоянки были пусты, но позже днем они заполнялись машинами, а в торговые центры стекались родители и дети, которые выстраивались в очередь, чтобы увидеть Санта-Клаусов. Дэн Дальгард ехал к обезьяннику – еще один поток в море утреннего движения.

Он свернул на стоянку. Подойдя ближе к зданию, он увидел человека в белом комбинезоне «Тайвек», стоявшего у входной двери возле камфарного дерева. Это был один из смотрителей обезьян. Дальгард был в ярости. Он велел им не выходить из здания в маске или защитном костюме. Он выскочил из машины, захлопнул дверцу и поспешил через парковку. Подойдя ближе, он узнал в нем человека, которого мы назовем Милтон Франтиг. Франтиг стоял, согнувшись и уперев руки в колени. Он, казалось, не замечал Дальгарда – он смотрел на траву. Внезапно тело Франтига содрогнулось, и изо рта хлынула жидкость. Его рвало снова и снова, и звук разносился по всей парковке.

Человек упал

Наблюдая, как Франтига выворачивает наизнанку на лужайке, Дэн Дальгард чувствовал себя, по его словам, «до смерти напуганным». Сейчас, возможно, впервые, на него нахлынул абсолютный ужас кризиса в обезьяннике. Милтон Франтиг согнулся пополам, задыхаясь и захлебываясь. Когда рвота утихла, Дальгард помог ему выпрямиться, отвел в дом и уложил на кушетку. Теперь больны были двое – Джарвис Парди все еще лежал в больнице, оправляясь от сердечного приступа. Милтону Франтигу было 50 лет. У него был хриплый кашель, хотя он и не курил. Он работал с обезьянами и Дальгардом в «Хэзлтоне» более 25 лет. Дальгард хорошо знал этого человека и любил его. Он был потрясен, ему стало плохо от страха и вины. Возможно, мне следовало эвакуировать здание на прошлой неделе. Ставил ли я интересы обезьян выше интересов людей?

Милтон Франтиг был бледен, дрожал и чувствовал слабость. У него появились сухие рвотные спазмы. Дальгард нашел для него пластиковое ведро. Между приступами рвоты, прерываемыми кашлем, Франтиг извинился за то, что покинул здание в комбинезоне. Он сказал, что как раз надевал респиратор, чтобы войти в обезьянник, когда его начало тошнить. Возможно, дурной запах в здании вызвал у него тошноту, потому что обезьянник убирался не так регулярно, как обычно. Он чувствовал, что его вот-вот вырвет, но не мог найти ведра или чего-нибудь еще, во что можно было бы блевать, и все происходило так быстро, что он не успевал добраться до туалета и поэтому выбежал на улицу.

Дальгард хотел измерить температуру Франтига, но никто не мог найти термометр, который бы не использовался у обезьян. Он послал Билла Вольта в аптеку, чтобы тот купил. Когда он вернулся, они обнаружили, что у Франтига температура 101 градус (38,3 по Цельсию). Билл Вольт кружился по комнате, почти дрожа от страха. Вольту было не очень хорошо – он «почти оцепенел от ужаса», как позже вспоминал Дальгард, но это ничем не отличалось от того, что чувствовал Дальгард.

Милтон Франтиг оставался самым спокойным человеком в комнате. В отличие от Дальгарда и Вольта, он не казался испуганным. Он был набожным христианином и спокойно говорил другим о своем спасении. Если Господь счел нужным забрать его к себе с обезьяньей болезнью, он был готов. Он помолился немного, вспоминая свои любимые места в Библии, и его сухие позывы утихли. Вскоре он уже спокойно отдыхал на диване и сказал, что чувствует себя немного лучше.

– Я хочу, чтобы вы оставались здесь, – сказал ему Дальгард. – Не выходите из здания.

Он сел в машину и со всех ног помчался к офису «Хэзлтон Вашингтон» на Лисберг-Пайк. Поездка заняла немного времени, и к тому времени, когда он добрался до места, он уже принял решение: обезьянник должен быть эвакуирован. Немедленно.

В здании работали четверо рабочих, и двое из них теперь должны были находиться в больнице. У одного были проблемы с сердцем, а теперь у другого жар и рвота. Из того, что Дальгард знал о вирусе Эбола, любой из этих симптомов мог быть признаком инфекции. Они делали покупки в торговых центрах, навещали друзей и обедали в ресторанах. Дальгард подумал, что они, вероятно, занимались сексом со своими женами. Он даже не хотел думать о последствиях.

Прибыв в «Хэзлтон Вашингтон», он сразу направился в кабинет генерального директора. Он намеревался проинформировать его о ситуации и получить разрешение на эвакуацию обезьянника.