совершил тяжкое преступление и понесет за это суровое наказание? Вы не пробовали заставить его одуматься и признаться в содеянном?

Она скромно потупила очи и ответила:

— Нет!

И это была чистая правда! Ей было наплевать, откуда взялись машина, дорогая шуба и золотые украшения! Для нее главное было в том, что они взялись!

На суде спросили и его:

— Как вы сами относитесь к тому, что нарушили присягу, изменили Родине?

Наивный вопрос! И задали его зря, хотя спросить об этом было, конечно, необходимо, потому что суд обязан исследовать не только фактическую, но и моральную сторону дела. Да как он мог относиться, если, прежде чем предать, он уже полностью переродился? А раз так, то и совесть его не могла мучить!

Он так и ответил:

— А никак! Родина для меня — понятие абстрактное!

Как же это могло случиться, что Родина стала для него абстрактным понятием? Где тот рубеж, за который нельзя переступать в своих отношениях с землей, на которой ты родился и вырос? И как тут не вспомнить Бунина, который — в изгнании! — писал, что у каждого человека Родина должна быть в крови!

А другой предал из-за карьеры. Убедившись, что ему не удастся добиться хороших результатов в работе, потому что это трудное и опасное дело, требующее полной самоотдачи, а, следовательно, он не сможет рассчитывать на успешный служебный рост, он сам предложил тем, против кого обязан был работать, свои услуги, а взамен они «помогли» ему сделать то, что он никогда не сумел бы сделать без их помощи.

Когда следователь спросил его, как он воспринимал те поощрения и награды, которые получал за эти липовые «результаты», он ответил, что воспринимал с гордостью! Ему даже в голову не приходило, что его «подвиги» на самом деле не имели никакой ценности, потому что все это было сплошным надувательством.

О его просто потрясающем фарисействе можно судить по такому факту. Следователь предложил ему сесть перед телекамерой и рассказать своим бывшим коллегам, какие ловушки уготовила ему неприятельская контрразведка, а заодно дать несколько практических советов, которые позволили бы им не повторять его ошибок и избежать его печальной участи.

Самое удивительное было в том, что он охотно согласился! Надо было видеть, как тщательно он прихорашивался, чтобы красиво выглядеть на экране, как пыжился от сознания важности собственной персоны, с каким искренним негодованием рассуждал о кознях и коварстве западных спецслужб, каким менторским тоном предостерегал еще не предавших и как гневно осуждал тех, кто предал.

Воистину, нет предела человеческому лицемерию и подлости!

И все же мне не давала покоя одна мысль: а почему же тогда не предавали те, во всяком случае, далеко не все, кто являлся продуктом чуждой нам идеологии, членами того общества, где уже в течение веков царит дух стяжательства и стремления к наживе, возведенный в высшую добродетель? Где продается и покупается все, где купля-продажа стала основным смыслом существования?

Встречал же, в конце концов, каждый из разведчиков людей, которые не пошли с ним ни на какие контакты не только по идейным соображениям, не только потому, что не нуждались в дополнительном заработке.

Почему? Чем эти люди мотивировали свой отказ?

А тем и мотивировали, что они не могли изменить присяге, а порой даже не присяге, а просто обязательствам, предусмотренным в контракте с той организацией или ведомством, где они работали. А иногда не могли изменить просто в силу своей внутренней порядочности, своего понимания долга и чести!

Я вспомнил, что один бывший царский генерал, перешедший на сторону советской власти и прослуживший ей верой и правдой долгие годы, взял себе за принцип такой девиз: «Жизнь — Родине, честь — никому!».

Вот так — никому, и все!

Так, может, в этом-то все и дело, что есть люди, для которых честь превыше всего, и именно это определяет их отношение ко всякого рода недостойным поступкам, а не политические убеждения и материальные запросы. Такие люди просто не допускают самой возможности совершить предательство!

Что касается разведчиков, то это профессия международная. И каждый разведчик, вступая на этот нелегкий и опасный путь, должен заранее отдавать себе отчет в том, что отныне он становится объектом особого и зачастую весьма агрессивного интереса со стороны противостоящих ему спецслужб, четко спрогнозировать все, что его ждет и какие это может иметь для него последствия, а потому раз и навсегда принять окончательное решение. Это решение не фиксируется в его личном деле, к нему не имеют отношения ни кадровики, ни непосредственные оперативные начальники, ни президент страны вместе с премьер-министром, потому что все эти люди временные и рано или поздно сменятся и исчезнут с его жизненного пути. Решение носит глубоко личный характер и дает ответы на несколько жизненно важных вопросов: что для меня страна, которой я присягнул служить верой и правдой? Что для меня самое главное: идеология, интересы какой-то партии, или я буду верен своему государству, несмотря на промахи и ошибки его руководителей?

Руководители могут стать политическими банкротами, партии дискредитировать себя, идеология оказаться ошибочной или ничтожной, однако верность собственной стране все равно должна быть выше личных политических привязанностей или симпатий. Она не должна подвергаться сомнениям или пересмотру под влиянием меняющейся обстановки или других преходящих обстоятельств. Поэтому акт предательства, по каким бы соображениям он ни совершался, в том числе под влиянием перемен в сознании, изменения политических взглядов, не говоря уже о каких-либо низменных побуждениях, должен подвергаться безусловному осуждению и суровому наказанию со стороны государства, чьи интересы оказались преданы.

В итоге своих рассуждений я пришел к выводу, что по отношению к факту предательства все люди четко делятся всего на две категории: на тех, кто способен предать, и на тех, кто не предаст никогда!

Любой человек в силу самых различных причин может натворить глупостей или наделать больших и малых ошибок, иногда, к сожалению, непоправимых. Не застрахованы от этого, конечно, и разведчики. Но если ты порядочный человек, приди к своим товарищам и скажи: «Виноват, судите, я готов отвечать!» И даже если уволят с работы, жизнь твоя на этом не закончится, потому что ты, несмотря на совершенный проступок, поступил честно и остался порядочным человеком. Прежде всего перед своей совестью, перед самим собой, перед своими близкими.

А те, в ком нет элементарной порядочности, поднимают лапки при первом же намеке своих врагов на возможное наказание за какую-нибудь пустяковую ошибку и потом расплачиваются за свою подлость длительным тюремным заключением или собственной жизнью, обрекая на вечный позор