Если бы не раненая спина Джансу, я не удержался и прижал бы девушку к постели своим телом. Зубами бы разорвал то, что скрывает от меня ее молочную полную грудь с розовыми сосками, которые я поочерёдно вылизал бы языком. А потом устроился бы между ее стройных ног и согрешил вновь. Гребаный ад. Я сейчас взорвусь, если не усмирю свое желание к этой дикарке, угрожающей мне кинжалом.

Но Джансу не позволяет мне забыться, дрожа под моим взглядом, но воинственно удерживая свой вес на одной руке и вторую упрямо направляя на меня. И, чтобы облегчить ей задачу, я подхватываю Джансу за бедра и одним рывком переворачиваюсь на спину, усаживая девушку сверху. Прямо на свой стояк. Вынуждая ее растеряться и захлебнуться от ощущений, потому что прямо сейчас моя эрекция упирается ей между ног. Я даже зажмуриваюсь от того, сколько она причиняет мне боли, позволяя моему члену почувствовать свое нежное тело.

— Ты делаешь из меня настоящего злодея, — хрипом царапаю напряженное горло, но не потому, что могу умереть от любого неудачного движения, а потому, что хочу женщину, мечтающую всадить в мое горло нож.

Будто подслушав мои мысли, Джансу наполняется яростью, а в ее восхитительных глазах вспыхивает дикость, прежде чем огненная воительница угрожающе нависает надо мной.

Не удержавшись, сжимаю ладонями девичьи бедра сильнее, вынуждая ее проскользить по моей длине сквозь одежду. Вверх-вниз. Снизу-вверх. И проклятье… Еще немного, и мои штаны просто сгорят. В одном месте так точно. Ведь в данный момент Джансу все усугубляет, пытаясь избавиться от моих собственнических прикосновений и слезть с меня, чего у нее, конечно же, не получается, потому что мои руки намертво вцепились в сочные бедра, удерживая ее попку на месте.

— Ты думаешь, я шучу? Думаешь, мне не хватит духу вспороть твое горло?! — раздается надо мной яростное шипение, перемешанное с частыми рваными вздохами, прежде чем лезвие кинжала ощутимее врезается в мою кожу.

Сглатываю, позволяя ей почувствовать, что одним нажатием она может покончить со мной. Но, разумеется, маленькая лгунья не сделает этого. И я с особым наслаждением наблюдаю, как розовеют ее щеки, шея, которую я хочу попробовать на вкус, провести языком, впиться в эту персиковую кожу зубами и не отпускать, пока первый девичий стон не оглушит меня удовольствием.

— Перестань на меня так смотреть, животное! Иначе я убью тебя!

Кус ом ак. Она умоляет моего голодного зверя внутри зарычать.

— Ты можешь делать со мной все что хочешь, принцесса. Но как спаситель я надеялся на другую благодарность.

Кажется, еще немного, и воздух вокруг нас начнет трескаться от напряжения.

— Не называй меня принцессой и не пытайся заставить поверить, что спас меня, потому что у тебя добро сердце!

— Тогда почему я сделал это? — спрашиваю спокойным голосом, в полной мере наслаждаясь разъяренной на мне женщиной. — Ответь мне, Джансу, — провожу большим пальцем по бархатистой коже ее бедер, и большие зеленые глаза распахиваются еще сильнее, а длинные черные ресницы трепещут от мурашек, которые прямо сейчас вспыхивают под моими ладонями. Женское тело никогда не врет, в отличие от языка.

— Это бессмысленный разговор.

Наблюдаю, как она сглатывает, после чего нервно перебирает пальцами рукоятку клинка и напоминает мне, кто тут главный. Но так и быть, я позволю ей еще немного поиграть в эту игру.

— Если в тебе есть хоть капля честности, ты перестанешь… — запинается рыжая трусишка, прежде чем завершить на одном дыхании, — ты не заставишь меня исполнять данное мной обещание, — острие отзывается легким жжением на горле. Какой боец.

— Возможно, я мог бы удержаться от искушения испытать тебя, но и у такого, как я, есть принципы, — с каждым моим словом ее зеленые малахиты буквально вспыхивают надменным презрением. Но я гашу его, когда обхватываю тонкое горло пятерней и вынуждаю ее приблизиться так, чтобы я с пылом прошептал ей следующие слова: — Я тоже не люблю, когда мне лгут.

В этот момент я подрываюсь с рычащим звуком, вибрирующим в груди, и резким движением выбиваю из ее руки кинжал, который, конечно же, царапает мою шею до крови, прежде чем приземляется с глухим звуком на песок. Плевать.

Требовательно сжав Джансу за бедра, устраиваю ее у себя на коленях так, что стройные ноги рефлекторно обхватывают меня.

Дьявол, душу выворачивает наизнанку.

С наслаждением облизываю губы, глотая голодную слюну, вмиг наполнившую мой рот. Я чертовски голоден. А в моих руках самая что ни на есть экзотическая сладость. Дразня себя еще больше, я буквально вдавливаю эти проклятые бедра в свои. Снова и снова, пока в паху не начинает свербеть адская потребность оказаться в ней. И я проглатываю стон, когда она отвечает мне, крепче обняв ногами.

Все происходит настолько быстро, что молниеносная реакция женского тела оказывается быстрее разума Джансу, и теперь я не позволю ей исправить то, что уже бессмысленно прятать от меня. Эта девушка только что ответила мне. Это и есть истина, которую она отчаянно скрывает под налетом ненависти.

Напрасно.

Она моя женщина, пусть еще и не знает об этом. Единственная, кто заставляет меня чувствовать себя живым, несмотря на все противоречия. Она еще не осознает этого, но совсем скоро она не захочет сопротивляться. Совсем скоро Джансу станет моей. До последней капли.

А пока я хочу пометить себя любой эмоцией, которую она готова дать мне.

Будь то ненависть, ярость или страсть.

Будь то легкая дрожь желания или землетрясение страха.

Видеть, как она задыхается от смущения или возбуждения.

Наслаждаться тем, как усердно она избегает столкновения с моей твердой эрекцией.

Эта женщина — особое удовольствие. И сейчас я принимаю решение поселить ее в том месте, где раньше билось мое сердце.

— Ты права, моя маленькая обманщица, я не герой, и у меня нет сердца, — едва не рычу напротив ее чопорных губ, ловя частое дыхание на своих, когда фиксирую ее голову ладонью. — И если ты не подаришь мне сейчас поцелуй, я окончательно перейду на сторону злодеев и украду его без твоего согласия.

Джасу ахает, невольно сминая на мне рубашку до дрожи в руках. Будто вот-вот упадет в бездну. Цепляется, как за спасательный круг, не понимая собственной реакции. Противоречивой и странной для нее. Но не для меня.

Для меня все очевидно.

Растерянная, раздраженная, испуганная и… возбужденная. Пусть она мне никогда и не признается в