К моему удивлению, секретарша встретила пса с восторгом и ласками, даже принесла ему водички в миске. А я тем временем, усевшись на черный кожаный диван, в сотый раз произнесла в уме заготовленную тираду. Только не перегни палку, напомнила я себе. Держись с достоинством. В конце концов, тебе не сказали, что конкретно надо было делать.

– Мелисса.

Пейдж возникла из ниоткуда.

– Здравствуйте, Пейдж, – ответила я, собираясь с духом.

– Прошу вас.

Мы вошли в ее офис и сели.

– Не стану отнимать у вас много времени, Пейдж, – начала я. – Пришла лишь извиниться за вчерашний кошмар. Виновата во всем, разумеется, одна я, точнее, собака Джонатана, за которой я должна была лучше присматривать. А Рик, он…

– Мелисса. – Пейдж подняла указательные пальцы и стала одновременно покачивать ими из стороны в сторону, будто играя в невидимую веревочку. Потом вдруг обоими указала на меня. – Пожалуйста, не продолжайте.

– Простите… – пробормотала я, сбитая с толку.

Казалось, Пейдж вовсе не сердится.

– Извиниться перед вами должна я, – сказала она. – Думала, вы пришли именно за этим. Поверьте, отнюдь не все ньюйоркцы такие! Не представляю, что вы думаете о нас: не прожили в городе и недели – и нате вам, попали в такую историю! Боже праведный! – Она засмеялась. – Не укладывается в голове! Надеюсь, вы не успели пожаловаться родным? Привет, мама! Сегодня меня чуть не побили в Центральном парке, спасибо кинозвезде, он пришел мне на выручку! С другой стороны, если задуматься… Почему бы и не отправить домой такое письмо?

– Э-э… Нет, ну что вы. – Я так переживала, что заварила всю эту кашу, – у меня и мысли не мелькнуло ругать кого-то, кроме себя. Ведь, пусть косвенно, виновата была только я…

Пейдж наклонилась вперед, будто мы снова стали друзьями.

– С Риком ой как непросто, согласны? Но он гений, таким, как правило, приходится давать поблажки. Проблема, увы, остается проблемой. Вы его друг, тоже англичанка. Как по-вашему, можно ему помочь?

Я насторожилась. Очевидно, Годрик не рассказал ей, при каких обстоятельствах мы были знакомы. Я тем более не намеревалась упоминать об этом.

– Да, Рик ведет себя непростительно грубо, – согласилась я. – Но на самом деле он вовсе не такой и хамит не намеренно. По-моему, его главная беда… застенчивость. Неуверенность в себе.

– Словом, он вроде необработанного алмаза. Вы это имеете в виду?

Пейдж пристально взглянула на меня, ожидая ответа.

Я обрадовалась. Мне уже казалось: что я ни скажи, ньюйоркцы в любом случае истолкуют мои слова превратно.

– Да! Кстати, у него есть девушка?

Пейдж ответила не сразу.

– По-моему, была. Совсем недавно, в Англии. Обсуждать свою личную жизнь он напрочь отказывается. Отвечает на любой вопрос: не твое собачье дело! – Она деланно рассмеялась. – Таков уж наш Рик! В выражениях не стесняется! Но вы правы, было бы очень неплохо, если бы время от времени он появлялся в обществе с умной красивой девушкой.

– Вот именно. – Я откинулась на спинку стула, больше не мучаясь угрызениями совести. – Просто найдите ему подходящую пару, и все решится само собой. Подруга отучит его от дурных замашек Кому понравится выходить в свет с парнем, что оскорбляет всякого, с кем ни заговорит.

Пейдж погрузилась в мысли. – Себя я на эту роль отнюдь не предлагаю! – Пприбавила я, не подумав. – Такой услуги в моем списке больше нет!

Брови Пейдж удивленно подпрыгнули. Она тоже откинулась на спинку стула.

Ой! Ну и оплошность – глупее не придумаешь. Пейдж понятия не имела, чем я занималась в прошлом, и, разумеется, нашла мое признание более чем странным.

– Хм… Очень жаль, что вчера в парке вспыхнул скандал, – торопливо проговорила я. – Но, э-э…

Пейдж молча на меня смотрела, с улыбкой на губах, будто тщательно обдумывая, что теперь сказать.

Я совсем растерялась. Положение было дурацкое.

– Искренне надеюсь, что на карьере Рика передряга не отразится… У меня есть крем с арникой, отлично помогает при ушибах… Если надо…

– Можно начистоту, Мелисса?

– Конечно.

У меня возникло чувство, что Пейдж собралась не открыть мне душу, а пригрозить.

– Разумеется, происшествие в парке отнюдь не облегчило мою задачу. Я мечтала сделать из Рика благовоспитанного джентльмена, но теперь все знают, что он распускает руки в общественных местах и не стыдится ходить в синяках!

Ее лицо озаряла столь приятная улыбка, что казалось, она видит во вчерашнем и несомненные преимущества. Я невольно улыбнулась в ответ и немного успокоилась.

– Да. Зато вы теперь точно знаете, он не лгун: не написал в резюме, что владеет приемами сценической борьбы, поскольку так оно и есть!

Пейдж снова засмеялась.

– Что верно, то верно!

Спрашивать прямо: «Так вы не сердитесь?», подобно персонажу из книжки про Нэнси Дрю, я не желала: с отца после этого вопроса обычно соскакивала притворная доброжелательность, и разражалась буря. С другой стороны, я чувствовала, что в моих интересах уйти возможно раньше.

– Понадобится моя помощь, – сказала я, с облегчением подводя разговор к финалу, – пожалуйста, звоните. Я дам вам свой лондонский телефон.

Пейдж удобнее села и чуть выпятила нижнюю губу.

– Оставлять все, как есть, нельзя, сами ведь понимаете. А действовать надо быстро. – Она уперла кулак в стол. – Я подумала, может, вы согласитесь помочь мне справиться с последствиями.

– Последствиями?

– Да. Задача любого агента – выяснить, чего человек хочет, и исполнить его желание, – сказала Пейдж. – Или, в случае неудачи, подумать, какое его требование ты хотел бы удовлетворить и претворить его в жизнь.

– Угу…

Если честно, я не совсем поняла, что она имеет в виду.

– Послушайте, Мелисса, только между нами, сегодня мне позвонили уже с двух киностудий – ни та ни другая до вчерашнего конфликта не проявляла к Рику ни малейшего интереса. Представляете? В общем, так: давайте из этого скандала извлечем выгоду!

До меня стало доходить, что она замыслила. Создать Рику другой имидж – прагматично и смело. Ну и ну! Я сама загорелась блестящей идеей.

– Хотите превратить его в рыцаря-экстремала? – спросила я. – Благородного героя?

Пейдж помедлила с ответом.

– Трудно объяснить… Скорее в сорвиголову.

– Что?

– Да! В сорвиголову! Такими бывают поэты. В настоящего актера – несгибаемого, пылкого, отчаянного…

– Грубого? – прибавила я шутливо.

– Да, и грубого тоже, – подхватила Пейдж. – Грубого, мрачного, бесцеремонного… Пусть будет тертым калачом, что прошел огонь и воду, повидал убогие улицы Лондона, Англию. Короче, подобием Гая Ричи!