Мне хочется хлестко ей ответить, но у меня просто нет слов. А говорить нужно. Я должна его защитить. Не могу же я просто сидеть тут и слушать, как над ним потешаются.

– Я… я… – нервно начинаю я дрожащим голосом.

– Ну вот, видите! Это еще и заразно! – Кейтлин снова начинает хохотать, но вдруг осекается, поняв, что все молча смотрят на нее без тени улыбки. – Ой, да ладно вам! Это же смешно.

Делаю глубокий вдох, упираюсь ладонями в стол и наклоняюсь вперед, поближе к Кейтлин. Голос у меня подрагивает.

– Кейтлин, мы ужасно с ним обошлись. Мы так его загнобили, что ему даже пришлось перейти в другую школу.

– А, так значит ты встречаешься с ним из жалости?

Бросаю взгляд на ее стакан с газировкой. Очень хочется выплеснуть ее Кейтлин в лицо.

– Нет. Совсем не из жалости, – отвечаю я, представляя себе Эй-Джея на сцене «Уголка поэта» с гитарой в руках и вспоминая, как он пел строки, от которых мое сердце колотилось, словно сумасшедшее, а я вся таяла. Думаю о том, что случилось прошлой ночью, о том, как он смотрел на меня до этого, во время, после. – Просто я его люблю.

Эти слова сорвались с моих губ сами собой. Не верится, что я и впрямь это сказала. Оглядываю девочек, ожидая их реакции, но они помалкивают, во всяком случае, пока. Четыре из них словно язык проглотили.

– Что? Любишь? Да что ты о нем знаешь? – наконец спрашивает Алексис.

Оливия вклинивается в наш разговор еще до того, как я успеваю хоть что-то ответить.

– Погоди, а он имеет какое-то отношение к твоим загадочным исчезновениям в обеденный перерыв?

Вновь воцаряется тишина. Наблюдаю за тем, как подруги обдумывают вопрос Оливии и меняются в лицах, внезапно осознав, что моя сегодняшняя встреча с Эй-Джеем – это не просто страстное свидание и даже не первое свидание. А одна из множества подобных встреч. И что я отнюдь не шутила, когда сделала свое признание.

– Мы общаемся уже не первый месяц. Сначала мы были просто приятелями, но не так давно все переросло в кое-что серьезное.

Они все переглядываются, но на меня никто не смотрит.

– Ну что ж, это многое объясняет, – наконец произносит Алексис. – Мы давно заметили, как сильно ты изменилась в последнее время. Скажите? – Она оглядывает стол в ожидании поддержки. Кейтлин согласно кивает. Оливия следует ее примеру. Хейли не поднимает глаз от тарелки. – Теперь ты кажешься совсем другим человеком.

Хм. Нет, не кажусь. Я теперь действительно другой человек, и в этом все дело.

Алексис тянется ко мне через весь стол и накрывает своей ладонью мою.

– Ты очень изменилась, Саманта. И поверь, детка, не в лучшую сторону. Думаю, девочки со мной согласятся.

Не в лучшую? Да как же они не видят, что я стала гораздо лучше? Как я упоминала в разговоре с Психо-Сью, я теперь чувствую себя здоровее, лучше контролирую свои чувства – такого со мной еще не бывало! Я больше не рабыня их слов и действий, поэтому, как им кажется, со мной что-то не так.

– Порой у меня возникает такое ощущение, будто мы тебя совсем не знаем, – добавляет Оливия.

– И это правда, – тихо подтверждаю я. – Мы были близки, но все изменилось. Мы стали чужими. – Я оглядываю стол и впервые осознаю, что и я сама не так много о них знаю.

Слова крутятся на самом кончике языка, и я начинаю говорить им всю правду: сообщаю, что мне нужно от них отдалиться. Но потом украдкой бросаю взгляд на Хейли и вспоминаю, как тогда, в туалете, она сказала, что я очень ей нужна и что она даже представить себе не может, что будет делать, если я тоже уйду, как Сара. Нет, я не могу им сказать слов, рвущихся наружу. Не сегодня.

Поднимаю глаза на Кейтлин.

– Ты должна извиниться перед Эй-Джеем.

– За что? За сказанное в четвертом классе?

– Нет, – говорю я и поднимаюсь. – За то, что ты сказала пять минут назад.

Кажется, что до двери ужасно далеко, но я расправляю плечи и решительно направляюсь к ней, вскинув голову выше, чем когда я только сюда зашла.

Быстро подхожу к своему шкафчику, радуясь, что в коридорах больше ни души, и с удовольствием вдыхая свежий воздух. Я сама не знаю, почему пошла именно в эту сторону. Это случилось на автопилоте, но именно так и стоило поступить.

Завернув за угол, с облегчением замечаю Кэролайн, которая одной рукой набирает код на своем замке, а другой придерживает лямку рюкзака.

– Вот ты где! А я тебя весь день ищу! – Прижимаюсь плечом к ближайшему шкафчику и подхожу ближе. – Мне столько нужно тебе рассказать! – вполголоса сообщаю я.

Она продолжает класть нужные книги в рюкзак, а я все болтаю.

– Я рассказала «Восьмерке» об Эй-Джее, а Кейтлин отпустила о нем до безумия колкий комментарий, который я даже повторять не хочу, но я защитила его, как могла. – Встряхиваю руки. Меня всю колотит от нервов.

Кэролайн застегивает рюкзак и набрасывает на плечо, а когда поворачивается в мою сторону, я читаю на футболке надпись: «Да, все дело во мне».

– Я знаю, – говорит она. – Сама все видела. Ты молодчина.

– В смысле сама все видела? – Это исключено. Я ведь везде ее высматривала. И нигде не нашла. – Где же ты была?

Она касается рукой моей щеки.

– Достаточно близко, чтобы все услышать. – Она отходит в сторону, закатывает рукав рубашки и смотрит на свои побитые часы. – Мне пора.

– Куда?! До звонка еще двадцать минут! – Она смотрит на меня со странным, непонятным выражением. – Стой, ты что, обижаешься, что я им о тебе не рассказала? Я хотела. И непременно это сделаю. Обещаю.

– Нет, не обижаюсь. Пожалуйста, не рассказывай им обо мне. Никогда, – просит она и наклоняется к моему уху. – А вот Эй-Джею обязательно расскажи.

Что?

Раздается короткая трель телефона. Достаю его из заднего кармана и читаю сообщение.

– Ну давай, ответь ему, – велит Кэролайн и кивает на телефон. Откуда она знает, что это Эй-Джей? С подозрением кошусь на нее, а потом пишу:

Жму на «отправить». А когда поднимаю глаза, то вижу, что Кэролайн исчезла.

– Кэролайн! – зову я, но ответа нет.

Бегу к последнему шкафчику и всматриваюсь в коридор. До конца обеда еще далеко, но людей в нем уже стало заметно больше. Иду в сторону парковки, а потом сворачиваю на дорожку, ведущую ко главному входу. Кэролайн нигде не видно.

Телефон снова пищит.

Вижу значок «набирает сообщение» и жду, что он еще напишет.