На сей раз Сергей не стал выходить из машины. Он и так знал, что увидит: сбитые холки, выпирающие моклаки, раздолбанные, потрескавшиеся копыта… Только представить себе Заказа доведённым до подобного состояния… Безразличным имуществом, покорно ждущим конца… И чтобы какой-нибудь негодяй…

Да кто, черти б их драли, вообще сказал, что жизнь вот такого сукиного сына по определению ценнее жизни прекрасного, доброго, благородного существа?! Только потому, что он, видите ли, человек?.. Великая, мать вашу, жизненная заслуга!..

– Ну всё. Поехали! – Аня завела мотор, и машина вновь тронулась с места.

– Чего хотел-то хоть? Денег слупить? – пасмурно поинтересовался Серёжа.

– Документы проверил, – фыркнула Аня. – Думал, я «чайник», а ты меня ездить учишь без знака «учебный». Спросил, что случилось, почему так тихо еду… даже помощь предложил. Оч-чень, кстати, милый старший сержант. Симпатичный такой. Аж прям жалко, что у меня всё в поря…

Сергей отреагировал моментально:

– Это кто симпатичный? А ну, тормозни, я ему покажу сейчас, как при исполнении служебных обязанностей мою девушку охмурять…

– Сиди уж. Тоже мне, Отелло-рассвирепелло…

Серёжа оттянул ремень безопасности и попытался обнять её, чувствуя, как уходит, растворяется горький и беспомощный осадок в душе.

– Серёга! – Аня взвизгнула и рассмеялась. – Отстань! А то оба вместо Пятигорска в больницу!.. Я ж машину веду!..

«Тойота» в самом деле вильнула, но выровнялась и, набирая скорость, устремилась на мост. Симпатичный сержант проводил машину глазами и, улыбнувшись, сокрушённо покачал вслед головой. Влюблённая парочка за рулём – тут чего хочешь можно дождаться…

На мосту в машине стало чуточку свежее – в окна ворвался и задышал невский ветерок. И почти одновременно раздалась трель мобильного телефона.

– Да? – Аня нажала маленькую зелёную кнопку, включая громкую связь. – Я слушаю!

– Анютка, привет, – раздался в салоне слегка искажённый голос Любаши. Разговоры по сотовому – дело дорогостоящее, и девушка заспешила: – Ты Сергею своему знаешь что передай…

– Я тут, тоже слушаю, – отозвался Сергей. – Здравствуй, Любаша.

– Ой, привет… А у меня, знаете, новости не самые… Сегодня с утра, ещё и семи не было, пошла я в обход. Думаю, сейчас я в зубки ему… а у денника уже швед крутится. Белобрысый такой дядька лет сорока, в очках… Я ему: как, мол, конь? А он на мой аусвайс ветеринарный косится, как на змею, и чуть ли не коня собой загораживает… «Ньет проблем, ньет проблем», – передразнила Любаша вредного шведа. – Ну и пришлось… не солоно хлебамши. Может, другой раз повезёт…

Сергей, если судить по лицу, готов был живьём проглотить Любу за неудачу. Но ответил спокойно:

– Ладно, и на том спасибо. Ну что… бывай.

И нажал кнопку отбоя. Телефон замолчал. «Тойота» старательно объезжала рытвины на улице Куйбышева. Когда машина вкатилась на Сампсониевский мост и по правому борту в тусклом от жары, покрытом нефтяной плёнкой водном зеркале отразилась «Аврора», Сергей задумчиво произнёс:

– Надо бы мне ещё раз в денник к нему…

Аня только вздохнула:

– Как? Любы там сегодня не будет. А других в это дело… Сам понимаешь…

Сергей хмуро кивнул. Аня свернула на набережную и, отняв руку от руля, легонько тронула его за колено:

– Слушай… ты только, пожалуйста, не зацикливайся. Что-нибудь подвернётся… или сами придумаем…

– Ага, – буркнул Сергей. – По принципу «утро вечера мудреней». – И усмехнулся: – У нас с тобой оно весьма-а…

– И вообще, одна голова хорошо…

– …А полторы лучше. И комар кобылу свалит, если медведь подсобит…

– А это ты к чему?

– Да так. – Сергей не выдержал, хмыкнул. – Будем ехать обратно, напомни менту твоему симпатичному морду набить…

Наконец машина вырвалась из городской круговерти на Выборгское шоссе. Здесь не было мутной дымки городских испарений, и Финский залив, открывшийся по левую руку, сверкнул слепяще и ясно. «Тойота» без помех проехала лахтинское КПП. Кому нужен пыльный старенький автомобиль, когда вокруг полно лоснящихся навороченных иномарок и грузовиков, набитых всяким аппетитным товаром!.. Трасса за контрольно-пропускным пунктом была, не в пример городским улицам, гладкая, обсаженная зеленью. Машина и та, казалось, вздохнула свободней – и плавно зашуршала колёсами по ухоженной трассе.

– Ну и где твой дикий пляж? – поинтересовался Сергей.

– Тут недалеко… сразу за Ольгино. Сегодня будня… или, как его, будень… в общем, народу быть не должно.

– Я думал, у вас все без работы сидят. Газету как откроешь – волосы дыбом! А что ещё безработному в такую погоду…

– Ну… – задумалась Аня. – Можно на яхте поплавать… в гольф поиграть… «Нету хлеба – пускай едят булочки…»

– А у нас коммунизм, – расправил плечи Сергей. – С лицом Деда Цыбули.

Чтобы свернуть к «нудистскому пляжу», требовалось найти разрыв в широкой разделительной полосе. Сколько Аня здесь ездила – не сосчитать, но, поскольку нужное место не было отмечено никаким указателем, его всякий раз приходилось отыскивать заново.

– Веди нас, Сусанин… – пропел Серёжа, от которого не укрылась её нерешительность. – Веди нас, старик!

– От старика слышу! – И «Тойота» вильнула налево так резко, что Сергея мотнуло к дверце: Аня, как всегда, заметила искомый разрыв в самый последний момент. Пропустила несколько встречных машин – и резво покатила в противоположную сторону.

– Неужели домой? – изумился Сергей. – За купальниками никак?

– Кто тут Сусанин, я или ты? Я всё-таки?.. Ну так сиди и помалкивай. Жди, куда тебя заведут.

– Ты взойдёшь, мо-оя заря-а-а-а… – затянул он неожиданным басом. – Последня-а-а-а-я заря-а-а-а…

Метров через триста с правой стороны показалась широкая просека. Аня свернула с асфальта и направила машину по грунтовой, стихийно накатанной дороге. Низкосидящая «Тойота» ползла медленно и осторожно, время от времени цепляя неровности грунта и заставляя хозяйку досадливо морщиться. Впереди была отчётливо видна даль залива, казавшаяся безграничной – до самого горизонта. Оттуда катились на берег еле заметные, медленные, ленивые волны. Ветра практически не было, но воздух дышал, и кое-где на блестящей поверхности пятнами лежала мелкая рябь.

Море нежилось и вбирало лучи тёплого солнца, неподвижно замершего на небе. Но что-то, неощутимым холодком веявшее из-за горизонта – быть может, та самая таинственная бескрайность, – напоминало: перед тобой стихия. Дремлющая, ленивая, ласковая… стихия. Серёжа, щурясь из-под козырька, глядел вдаль, туда, где на тающей линии между морем и небом парил, невесомо балансировал силуэт корабля. Море неизменно завораживало его, хотя в приморских городах он бывал весьма от случая к случаю, да и то в основном у себя на югах. Он попробовал мысленно примерить к Финскому заливу роскошную полуденную синеву Чёрного моря… Не-ет, здешние места Создатель рисовал акварелью, оставив густые яркие краски и сосредоточившись на полутонах и оттенках. Может, оттого это море, перламутрово-голубое под безветренным небом, казалось намного спокойнее и добрее… «А что, – размечтался Серёжа, – в самом-то деле… Лет через двадцать, когда сапоги на гвоздик повешу… По этому бы пляжу, да между сосенками, да лёгким галопчиком…»