Тем временем 21 марта Германия потребовала от Литвы передать ей Клайпедскую (Мемельскую) область. Все надежды Каунаса на поддержку Англии, Франции и Польши оказались напрасными. Польша не собиралась ухудшать отношений с Германией, хотя была бы не прочь в будущем еще продвинуть свои границы на запад, а Англия была озабочена слухами о скором германском ударе по Польше и возможном германо-польском сближении.[421] В итоге 23 марта в Клайпеду (Мемель) вступили германские войска.

Одновременно 21 марта Германия вновь предложила Польше решить допрос о передаче Данцига и о «польском коридоре» в обмен на присоединение к Антикоминтерновскому пакту с перспективой антисоветских действий.[422] Для переговоров в Берлин был приглашен Бек.[423] В ходе германо-польских контактов из Берлина раздавались предложения обменять «польский коридор» на Литву и Латвию.[424] Ожидая ответа из Варшавы, германское руководство все еще надеялось для достижения своей цели ограничиться дипломатическим давлением. Тем временем 23 марта было подписано германо-румынское экономическое соглашение, значительно укрепившее влияние Германии в этой стране, а Польша заявила Англии об отказе от подписания совместной с СССР декларации, но предложила Лондону соглашение о консультациях в случае угрозы агрессии, и провела частичную мобилизацию, которая затронула 9-ю, 20-ю, 26-ю, 30-ю пехотные дивизии и Новогрудскую кавбригаду.[425]

В 10 утра 24 марта начальник 2-го отдела польского генштаба передал советскому военному атташе официальное сообщение: «В связи с событиями в Европе польское командование приняло соответствующие меры к усилению военной готовности армии и страны. Это усиление армии следует рассматривать как мероприятия к обеспечению своих границ. Все эти мероприятия ни в коем случае не направлены против СССР».[426]

25 марта Гитлер заявил главкому сухопутных войск генерал-полковнику В. фон Браухичу, что, хотя он не собирается в ближайшее время «решать польский вопрос», его следует разработать. Не желая быть младшим партнером Третьего рейха, 26 марта Польша окончательно отказалась принять германское предложение о территориальном урегулировании, а 28 марта заявила, что изменение статус-кво в Данциге будет рассматриваться как нападение на Польшу, чем сорвала осуществление там нацистского путча. В этих условиях германское руководство стало склоняться к военному решению польского вопроса. Тем временем пытаясь недопустить перехода Польши в лагерь Германии, добиться ее согласия на гарантию границ Румынии и сдержать германскую экспансию, Англия пошла на односторонние гарантии независимости Польши. Вопреки просьбам Варшавы о сохранении их в тайне, 31 марта гарантии были опубликованы, но при этом Англия не отказалась от содействия германо-польскому урегулированию. Тем не менее Польша вес же отказалась дать гарантии границ Румынии, полагая, что западная поддержка позволит и дальше лавировать между Берлином и Москвой.

Эти английские гарантии подтолкнули Германию продемонстрировать их никчемность, Польшу — к дальнейшей, неуступчивости в отношении соседей. Советскому Союзу вновь продемонстрировали его «второсортность», а проблема поддержки Румынии не была решена. 28 марта СССР заявил о своих интересах в Эстонии и Латвии.[427] Тем временем в ходе начавшихся 27 марта военных переговоров Англия и Франция договорились, что в случае войны Англия пошлет во Францию первоначально 2 дивизии, через 11 месяцев — еще 2 дивизии, а через 18 месяцев 2 танковые дивизии. Варианты помощи Польше даже не рассматривались. Основным способом военных действий западных союзников должна была стать оборона и экономическая блокада Германии. Действия ВВС ограничивались только военными объектами. Исходя из этих планов, Англия и Франция были заинтересованы в затягивании войны 9 Восточной Европе, что связало бы германскую инициативу и позволило бы им лучше подготовиться к войне.[428]

1 апреля Берлин пригрозил расторгнуть англо-германское военно-морское соглашение 1935 г., если Лондон не прекратит политику «окружения Германии». 4–6 апреля в ходе англо-польских переговоров стороны дали друг другу взаимные гарантии независимости, а также «было достигнуто согласие, что вышеупомянутая договоренность не помешает им одному из правительств заключать соглашение с другими странами в общих интересах укрепления мира».[429] 4 апреля в Москве было опубликовано Сообщение ТАСС, в котором указывалось, что вопреки заявлениям французских газет СССР не брал на себя обязательств «в случае войны снабжать Польшу военными материалами и закрыть свой сырьевой рынок для Германии».[430] Тем временем дипломатическое давление Германии на Польшу нарастало. 5 апреля из Варшавы в «отпуск» был отозван германский посол, все переговоры были свернуты, но, по мнению германского руководства, у Польши следовало поддерживать впечатление, что все еще можно «исправить». Одновременно началось конкретное военное планирование, задачи которого были определены «Директивой о единой подготовке вооруженных сил к войне на 1939–1940 гг.», утвержденной Гитлером 11 апреля. Теперь германское руководство было озабочено локализацией будущего конфликта. 13 апреля Франция подтвердила франко-польский договор 1921 г.

1 апреля Москва уведомила Лондон, что, поскольку вопрос о декларации отпал, «мы считаем себя свободными от всяких обязательств». На вопрос, намерен ли СССР впредь помогать жертвам агрессии, был дан ответ, «что, может быть, помогать будем в тех или иных случаях, но что мы считаем себя ничем не связанными и будем поступать сообразно своим интересам».[431] 4 апреля, ориентируя советского полпреда в Германии об общих принципах советской политики, нарком иностранных дел СССР М.М. Литвинов отметил, что «задержать и приостановить агрессию в Европе без нас невозможно, и чем позднее к нам обратятся за нашей помощью, тем дороже нам заплатят».[432] 11 апреля в письме советскому полпреду во Франции Литвинов отметил, что Англия и Франция стремятся получить от СССР одностороннее обязательство защищать Польшу и Румынию, полагая, что поддержка этих стран отвечает советским интересам. «Но мы свои интересы всегда сами будем сознавать и будем делать то, что они нам диктуют. Зачем же нам заранее обязываться, не извлекая из этих обязательств решительно никакой выгоды для себя?»[433] Нарком выразил озабоченность английскими гарантиями Польше, поскольку они могли в определенных условиях приять антисоветскую направленность.[434]