На другое утро повара спрашивают, что приготовить на завтрак. Леонид Ильич отвечает:

— Одно яйцо и чай.

Проблема с медицинскими приборами для взвешивания у генерального секретаря стояла очень серьёзно. Сотрудники 9-го управления КГБ должны были держать десятки весов в полной исправности, откалиброванными и не допускающими разночтений. Бывало и так, что Брежнев взвешивался на одних весах, а потом шёл «проверяться» в другую комнату. И упаси бог, если разница была в рамках допустимой погрешности в 50 граммов! Тогда генсе-ковского гнева было не избежать.

Алексей Алексеевич Сальников вспоминал:

— Брежнев ел в начале 1970-х всё подряд, а потом у него появились проблемы с зубами, и он стал отказываться. Как-то раз говорит мне на приёме: «Лёша, я есть не буду!» Я ему: «Давайте я вам чернослива положу или салатика, чтобы для приличия на тарелке было…»

Врачи, я помню, говорили ему, что некоторые продукты ему есть противопоказано. Но он не всегда придерживался рекомендаций. Помню, во время визита в Болгарию ужинали. А там есть напиток типа нашей простокваши. Всем поставили, а Брежневу — нет. Он: «А мне?» Я говорю: «Вам нельзя!» Он: «Поставь!» Потом утром встаёт, а у него проблемы с желудком. Доктор Михаил Титыч — ко мне, говорит: «Зачем дал ему простоквашу?» Я отвечаю: «Просил!»

Конечно, другие члены Политбюро не были настолько патологически озабочены своим весом, как Леонид Ильич. Но все они находились под врачебным наблюдением, с одной стороны, а с другой — имели свои пищевые привычки, или, как выражаются профессиональные диетологи, «пищевое поведение».

Конечно, сейчас трудно собрать информацию о том, какие диеты соблюдали (или не соблюдали) советские руководители в 1970-1980-х годах, поэтому снова предоставим слово Алексею Алексеевичу Сальникову:

— Алексей Николаевич Косыгин, с которым мне приходилось работать с 1965 по 1980-е годы, питался совершенно обычно. У него не было каких-то особых запросов. Единственное, что я могу отметить, это обязательная каша на завтрак. В большинстве случаев — овсянка. Ел он её или с маслом, или с вареньем, причём готовили ему кашу и на родине, и за границей наши повара. Одну привычку Косыгина знали только близкие: он, если питался дома один, мог не использовать приборы, любил брать еду руками. Но в официальной обстановке он был одним из немногих наших лидеров, кто умел правильно пользоваться ножами, вилками и другими столовыми аксессуарами.

Суслов не переносил, как он выражался, «размазни» — баклажанной или кабачковой икры. Даже близко эти блюда нельзя было поставить. Ел кашку, отварное мясо. А вот блюда под соусом не любил. Но очень любил сосиски и сардельки. Даже во время приёмов или фуршетов для него на всякий случай держали сосиски, вдруг закапризничает!

У заместителя Косыгина Дмитрия Полянского проблем с питанием всегда хватало. Он в своё время где-то подхватил сальмонеллёз, и у него была поражена печень. Поэтому для него готовили специальные блюда. Например, суп ему делали не на бульоне, а на воде.

Юрию Владимировичу Андропову в связи с болезнью почек прописали бессолевую диету. Мне, кстати, довольно много приходилось с ним работать и в Москве, и в командировках. В поезде, например, еду готовил ему только я. Сложно, конечно, это делать на ходу, в довольно тесном помещении, но приказ есть приказ…

Сейчас, конечно, не секрет, что Андропов в последний год жизни много времени проводил в стационаре. Я часто ездил к нему в Кунцево. Готовил его любимый клюквенный сок. Он вообще любил всё кислое, например яблоки. Зимой мы даже привозили ему ящик-другой свежих яблок из командировки в Индию.

Помню такой случай: привёз я ему в больницу диетический винегрет. А он попробовал и говорит: «А тут, в больнице, винегрет лучше готовят!» Хотя на самом деле наш, приготовленный на спецкухне, и вкуснее, и приятнее. Во всяком случае, приготовлен с полным соблюдением рецептуры. Но ему понравился больничный. Пришлось поддакивать: «Тут у вас лучше, чем на кремлёвской кухне».

Для приезжавших к нам на лечение высших руководителей зарубежных государств тоже разрабатывали соответствующие диеты. Евгений Чазов, долгое время руководивший «кремлёвской» медициной, вспоминал, как он был поражён «диетой» одного из «перспективных» союзников СССР:

— Были, конечно, и казусы, как, например, с главой Центрально-Африканской Республики Бокассой. Не знаю, каким образом сотрудники МИД вышли на него в активных поисках друзей в Африке, но факт остаётся фактом, что в августе 1973 года, узнав, что он болен каким-то гастроэнтерологическим заболеванием, его пригласили на лечение в нашу страну. Не помню, в каком амплуа он приезжал: то ли как руководитель революционной партии, то ли как император. Но работники МИД просили обеспечить приём и лечение на самом высоком уровне. Когда впоследствии я читал, что это был один из самых жестоких людей в Африке, каннибал и убийца, я не мог в это поверить, вспоминая нашу встречу в инфекционном корпусе Кунцевской больницы. Это был невзрачный человечек, который постоянно улыбался и извинялся. Осмотрев его вместе с нашим известным гастроэнтерологом, профессором В. Г. Смагиным, мы установили, что ничего угрожающего у пациента нет и речь идёт о банальном холецистите и колите. Рекомендовав обычное в таких случаях лечение и диету, мы разъехались по домам, так как это был воскресный день. Не успел я приехать домой, как раздался звонок из больницы, и дежурный врач просил меня срочно вернуться. Я уже привык к таким вызовам и буквально через 30 минут был на месте. Оказалось, что вызывали меня не к больному, а для того, чтобы навести порядок в кухне этого корпуса. С Бокассой приехали его слуга и повар и привезли обычные для него продукты питания. К моему удивлению, это были какие-то мелкие змейки, животные типа ящериц, грязное мясо непонятного происхождения. Я поднялся к Бокассе и сказал ему, что здесь, в больнице, мы будем лечить его нашими методами, диета является таким же лекарством, как и таблетки, которые он принимает. Получив его согласие, я попросил выбросить всё, что было привезено, на помойку. Бокассе так понравились наша пища и лечение, что, покидая в хорошем состоянии через 10 дней больницу, он поставил вопрос перед работниками МИД о выезде с ним нашего врача и нашего повара.

Не все пациенты кремлёвских медиков адекватно реагировали на предложение «посидеть на диете». Например, супруга главного идеолога КПСС Михаила Суслова, которая, как и жена Брежнева, страдала диабетом, отличалась совершенно наплевательским отношением к предписаниям врачей. В результате и прожила на 20 лет меньше Виктории Петровны. Евгений Чазов так вспоминал о работе с ней:

— Она игнорировала полностью рекомендации врачей по строгому соблюдению диеты, в зависимости от настроения принимала или не принимала назначенные лекарства. Если учесть, что Суслов не любил врачей и мало им доверял, в чём был очень похож на Сталина, то понятна та психологическая обстановка, в которой приходилось работать врачам.

Кремлёвская кухня, хотя и была в принципе достаточно «здоровой», не претендовала на то, чтобы называться диетической. Кормили в советские времена очень и очень неплохо. Кухня, которая обслуживала первых лиц КПСС и советского правительства, была основана ещё в сталинские времена и носила название «особой кухни». Она была одним из структурных подразделений 9-го управления КГБ СССР и являлась да и остаётся секретным объектом. Все, кто там работал, от поваров до официантов, были сотрудниками «девятки» и отбирались весьма строго. У поваров более всего ценилась универсальность, умение приготовить любые блюда.