Оккупация страны была начата силами парашютно-десантного полка неполного состава и моего штабного батальона, действовавших при поддержке истребителей и «штукасов». Дипломатические переговоры были закончены полковником Харлингаузеном и генералом Лерцером 9 ноября. Ожидалось, что переговоры с французским резидент-генералом, адмиралом Эстева, приведут к тому, что французские сухопутные и военно-морские силы присоединятся к нам или хотя бы будут сохранять нейтралитет.

Переговоры начались хорошо, да и отношения между французскими и германскими войсками были прекрасными. Наши парашютисты отправлялись на патрулирование на французских броневиках. Однако ситуация совершенно неожиданно изменилась, когда эскадрилья итальянских истребителей в нарушение всех договоренностей и без моего ведома приземлилась неподалеку от порта Тунис. Друзья моментально превратились во врагов. После моего вмешательства Кавальеро немедленно отозвал эскадрилью на Сардинию, но это ничего не изменило. Я уверен, что, если бы не этот инцидент, пришедший несколько позднее приказ Петена, суть которого сводилась к тому, что французским колониальным войскам следует выступить на нашей стороне, был бы выполнен. Но, поскольку этого не случилось, мне надо было принимать какое-то решение в отношении дивизий, находившихся под командованием генерала Барре. Намерения этого господина были настолько неясными, что я не мог позволить себе продолжать тратить драгоценное время. После того как энергичные усилия нашего консула Мюльхаузена, направленные на то, чтобы перетянуть хитрого генерала на нашу сторону, не дали никакого результата, мне пришлось покончить со сложившейся недопустимой ситуацией, отправив «штукасы» нанести удар по французским дивизиям. На войне не имеет смысла пытаться договариваться с ненадежными союзниками.

Вопреки всем ожиданиям, силами германской дивизии неполного состава, действовавшей при поддержке зенитчиков, нам удалось создать небольшой плацдарм. 15 ноября командование в Тунисе принял на себя генерал Неринг. В его контактах с французским адмиралом Деррьеном ему оказывали неоценимую помощь доктор Ран, позже занявший пост посла в Италии, и его коллега Мюльхаузен, а также адмирал Меендсен-Болькен. Неринг столкнулся с задачей невероятной сложности, но в то же время чрезвычайно интересной для молодого генерала. Его назначение было расценено как свидетельство моего безграничного и необоснованного оптимизма. Мне никогда не приходило в голову преуменьшать возможности противника, хотя, признаюсь, в данном случае я действительно продемонстрировал явно оптимистический настрой. Но оптимизм – это одно, а недооценка противника – совсем другое. В качестве примера приведу случай, который в послевоенный период много раз совершенно неверно комментировался в прессе: я имею в виду внезапное нападение шестидесяти бронемашин противника на аэродром в Джедерде, где находились «штукасы», 26 ноября 1942 года. Неринг, находившийся в состоянии вполне понятного возбуждения, позвонил мне и в разговоре сделал самые мрачные выводы из этого рейда. Я, не пожелав разделить его худшие опасения, посоветовал ему успокоиться и сказал, что приеду на следующий день.

Итак, основная часть вражеской группировки вторжения высадилась на берег и преодолела незначительное сопротивление французской обороны. Теперь альянсу требовалось некоторое время для того, чтобы сгруппировать свои войска и договориться с французами. В то же время противник не хотел, чтобы вокруг высадки поднимался слишком большой шум, и старался не терять времени. Отношение к войскам противника со стороны тунисских французов и арабов следовало считать настороженным и даже враждебным – по крайней мере потенциально. В то же время противник, зная о том, что германские войска в целом сильно ослаблены, наверняка испытывал искушение предпринять внезапный рейд на порт Тунис. Однако существовала одна неясность – она была связана с характером местности и способностью техники по ней передвигаться. Противнику предстояло совершить 800-километровый марш по территории неизвестной, опасной, гористой страны. Даже если бы железные дороги оказались в удовлетворительном состоянии, они не были рассчитаны на перевозку крупных войсковых группировок, не говоря уже о том, что они проходили в зоне действия германских пикирующих бомбардировщиков. В общем, ситуация складывалась так, что мы не слишком опасались немедленного проведения противником крупной войсковой операции, но по вполне понятным причинам ожидали от него разведывательных вылазок и рейдов.

Эти и многие другие соображения привели меня к осознанию того, что в сложившихся исключительных обстоятельствах нашу небольшую группировку должны возглавить представители сухопутных войск. Высказанная мной соответствующая просьба была удовлетворена в начале декабря 1942 года, когда прибыл генерал фон Арним, возглавивший 5-ю танковую армию. Гитлер прикомандировал к фон Арниму молодого генерала Зиглера, который, исполняя роль своеобразного «министра без портфеля», должен был стать для своего усталого и измотанного начальника другом и советником, а также, в случае необходимости, толковым заместителем. Эффективность этого кадрового решения зависела от взаимопонимания между двумя генералами, и их союз выдержал экзамен.

Тем временем Роммель продолжал отступать, бомбардируя меня невыполнимыми требованиями о предоставлении ему подкреплений, которые я не мог удовлетворить даже частично. Наши старые тыловые коммуникации оказались перерезанными, на территории Туниса они еще не были налажены, а использовать для этого имевшиеся в моем распоряжении части транспортной авиации было бы недальновидно. Мальта, которая все еще находилась в руках британцев, бросала тень на все вокруг. Из поступающих донесений становилось все более очевидно, что даже там, где можно было бы организовать успешное сопротивление, войска под командованием Роммеля отказывались от боя. В своих докладах итальянскому Верховному командованию маршал Бастико без колебаний называл вещи своими именами. Кавальеро и мне было совершенно ясно, что, если этот «марафон» обратно в порт Тунис будет продолжаться, от итальянских дивизий скоро ничего не останется, порты Бенгази и Триполи попадут в руки британцев, причем в таком состоянии, что их можно будет немедленно начать использовать, а боевой дух измотанных германских войск серьезно пострадает. Использовать для восстановления равновесия «линию Марета» (оборонительную позицию далеко на юге, на тунисской границе) мы не могли, поскольку работы по ее укреплению были еще далеки от завершения.

Между тем нестабильные отношения между Бастико и Роммелем грозили перерасти в открытую вражду. Кавальеро попытался урегулировать этот вопрос на совещании в Арко-Филене в конце ноября 1942 года. Там антагонизм удалось смягчить, но не устранить. Кавальеро изложил точку зрения итальянской стороны, состоявшую в том, что в пределах имеющихся возможностей Триполитанию следует защищать и что нельзя предъявлять чрезмерные требования к стойкости итальянских пехотных дивизий. Эти два условия являлись принципиально важными для создания укрепленной оборонительной линии на южной границе Туниса, где в лихорадочном темпе велись соответствующие работы, и вскоре появилась возможность отправлять через тунисскую территорию больший объем грузов, предназначавшихся для войск Оси.

К концу ноября вражеская группировка вторжения постепенно начала продвигаться вперед. 25 ноября первая, не слишком большой численности, колонна американских войск вышла к Меджес-эль-Баб. Тем временем прибытие в район боевых действий германских и итальянских подкреплений, состоявших из сухопутных и военно-воздушных частей, привело к стабилизации положения на фронте. Переброска эскадрильи истребителей и небольшого количества пехоты в Табес открыла маршрут для снабжения войск Роммеля в Триполитании. Восьмидесяти англо-американо-французским дивизиям противостояли пять дивизий держав Оси, причем около половины от их общей численности составляли итальянцы. Части зенитной артиллерии были сведены в отдельную дивизию под командованием генерала Нейфера. Частями и подразделениями пикирующих бомбардировщиков, истребителей и самолетов-разведчиков, которых было достаточно для решения стоящих перед нашими войсками непосредственных тактических задач, командовал генерал Кош, в прошлом австрийский пилот.