эту высоту, тысяча беспокойств, две тысячи печалей начали терзать мою душу и тело! Дорогу мне, сеньоры! Верните мне мою прежнюю жизнь! Я возвращаюсь к моему рыцарю, я не рожден быть губернатором. Я умею подрезать виноградные лозы, а управлять островами не умею. Я привык держать в руках серп, и мне он нравится больше, чем губернаторский жезл. Я спокойнее сплю на траве, чем на тончайшей губернаторской простыне, и в моей куртке мне теплее, чем в губернаторской мантии. Прощайте же, сеньоры, прощайте! Но подтвердите перед герцогом, что я ушел отсюда таким же бедняком, как и явился к вам. Я ничего не потерял, но ничего и не присвоил. Смотрите, карманы мои пусты, я ничего здесь не украл! Прощайте. (Садится на осла.)

Мажордом. Сеньор губернатор, мы просим вас остаться с нами!

Свита. Останьтесь с нами!

Санчо. О нет, ни за что! Душа моя избита и изломана так же, как и мое тело.

Агуэро. Я дам вам, сеньор губернатор, наилучшие пластыри и лекарства!

Санчо. О нет! Никакими пластырями вам не вытянуть из меня моего упрямства! Я из рода Санчо, и если я сказал что-нибудь, значит сказал твердо!

Мажордом. Мы полюбили вас, губернатор, за ваш ум и находчивость! Оставайтесь с нами!

Санчо. Нет, нет, дорогу мне!

Мажордом. Ну что же поделать! Прощайте, Санчо Панса! Вы были самым честным и самым лучшим из всех губернаторов, управлявших этим островом! Прощайте!

Санчо. Прощайте! (Уезжает.)

Занавес

Конец третьего действия

Действие четвертое

Картина восьмая

Терраса и сад у Герцога. Огни в саду. Слышна музыка. Герцог и Герцогиня сидят на террасе.

Дон Кихот (за сценой). «О ревность, жестокая владычица в стране любви, обвей цепями руки!..»

Герцогиня. Опять им овладел припадок. Вы слышите, как он выкрикивает стихи под музыку? Мне жаль его. Я думаю, что, если бы не это злосчастное безумие, он был бы одним из умнейших людей. Когда его оставляют видения, он рассуждает здраво, мысли его светлы.

Герцог. Вы ошибаетесь, дорогая, он неизлечим, и остается желать только одного — чтобы его безумие хоть чем-нибудь развлекало людей.

Послышались звуки труб. Входит Паж.

Паж. Ваша светлость, в замок приехал какой-то рыцарь и просит принять его.

Герцог. Какой рыцарь?

Паж. Его никто не знает, ваша светлость, он в латах и в забрале.

Герцог. А, плуты пажи! Конечно, это шутка мажордома!

Паж. Нет, ваша светлость, право, нет. Этот человек не известен никому, а назвать себя он отказывается.

Герцог. Ну хорошо, хорошо, во всяком случае, это забавно. Зови его сюда.

Паж уходит, послышались трубы, входит Сансон, в доспехах, с мечом и со щитом. На груди у него изображение луны.

Сансон. Простите меня, ваша светлость, за то, что я непрошеный явился к вам в замок.

Герцог. Я очень рад. Кто вы такой?

Сансон. Я — рыцарь Белой Луны.

Герцог. А, это очень интересно! (Герцогине.) Значит, в замке теперь двое сумасшедших. (Сансону.) Какая же причина вас привела сюда, рыцарь? Впрочем, какова бы она ни была, я рад вас видеть.

Сансон. Мне сообщили, что Дон Кихот гостит у вас. Я приехал для встречи с ним.

Герцог. Да, Дон Кихот здесь, у меня, и я охотно дам возможность вам увидаться с ним. (Пажу.) Проси сюда Дон Кихота.

Паж. Слушаю. (Уходит.)

Герцогиня. У меня какая-то смутная тревога, герцог, нет ли чего опасного в этой встрече?

Герцог. Не беспокойтесь, дорогая, ручаюсь вам, что это шутка придворных.

Дон Кихот (за сценой декламирует). Да, смерть моя близка... Я умираю. И ни на что я больше не надеюсь как в жизни, так и в смерти!.. (Входит в доспехах, но без шлема. Увидев Сансона.) Кто это? (Герцогу.) А, ваша светлость! Отчего же вы не пригласите сюда вашего духовника? Ведь он же говорил, что нет в Испании ни рыцарей, ни чудовищ! Он убедился бы теперь, что странствующие рыцари существуют! Вот, кроме меня, второй стоит перед вами! Вот стоит второй! Вы видите, огни плавают в его панцире и боевой отвагой горят его глаза — я вижу их в щели забрала! Итак, зачем же меня позвали сюда?

Сансон. Я приехал к вам, Дон Кихот Ламанчский.

Дон Кихот. Я здесь.

Сансон. Дон Кихот! Меня зовут рыцарем Белой Луны.

Дон Кихот. Что же привело вас ко мне?

Сансон. Я приехал, чтобы бросить вам вызов, Дон Кихот! Я заставлю вас признать, что моя дама, как бы она ни называлась, прекраснее вашей Дульсинеи Тобосской! И если вы не признаете этого, вам придется сражаться со мною. Один из нас будет повержен и примет повеления победителя. Я жду ответа.

Дон Кихот. Рыцарь Белой Луны, я, правда, ничего не читал и не слыхал о ваших подвигах, чтобы поражаться ими, но ваше высокомерие поражает меня. Нет сомнений в том, что вы никогда не видели Дульсинеи Тобосской, иначе бы вы не осмелились заговорить о ней так!

Сансон. Я смею говорить о ней, как я хочу, раз я вас вызываю! Отвечайте мне: принимаете вы мой вызов или нет?

Дон Кихот. Довольно, рыцарь Белой Луны! Ваш вызов принят! (Пажу.) Подайте мне мой шлем и щит! Герцог, разделите между нами солнце!

Герцогиня. Будет поединок? Я боюсь.

Герцог. Что вы, герцогиня, это чрезвычайно интересно! Эй, факелы сюда!

Вносят факелы. Паж подает Дон Кихоту цирюльный таз и щит.

Где вы хотите стать, рыцарь Белой Луны?

Сансон. Там, где стою.

Герцог. Становитесь здесь, Дон Кихот.

Дон Кихот. Моя дама, помоги тому из нас, кто прав!

Герцог. Сходитесь!

Дон Кихот бросается на Сансона, успевает ударить его мечом. Левая рука Сансона повисает.

Сансон. Ах!.. (Устремляется на Дон Кихота, в ярости переламывает его меч, разбивает его щит и панцирь, сбивает с головы цирюльный таз.)

Дон Кихот падает.

Герцогиня. Довольно! Довольно! Он повержен!

Герцог. Остановитесь!

Сансон. Нет, отойдите все! У нас с ним свои счеты. (Приставляет острие меча к горлу Дон Кихота.) Сдавайтесь, рыцарь Печального Образа, вы побеждены. Исполняйте условие поединка и повторяйте за мной: да, ваша дама, рыцарь Белой Луны, прекрасней Дульсинеи. Повторяйте!

Дон Кихот. Да, ваша дама... Нет, не могу! Я побежден, я побежден, я признаю это... но не могу признать, что есть на свете кто-нибудь прекрасней Дульсинеи! Нет никого прекраснее ее! Но вот что вдруг стало страшить меня гораздо больше, чем острие вашего меча! Ваши