И он много думал о том, что станет отцом. Ему казалось, что это получится у него хорошо. Он ведь практически вырастил всех своих младших братьев и сестер. Какая-то часть его существа была склонна к заботе о ком-то. Ему нравилось готовить и наводить порядок. Он питал слабость к маленьким детям. Это давало ему шанс разорвать порочный круг и дать ребенку всю ту заботу и внимание, которых не получил он сам.

И ребенок был наполовину коренным американцем и отчасти чернокожим, что стало еще одним восстанием против родительских взглядов.

Итак, он покинул свою невесту и вернулся к Тэмми, которая не прекращала любить его. И, разумеется, она не стала спрашивать его, о чем он думал все это время и прежде всего почему вообще ушел.

В июле того же года Киз с почетом демобилизовался, и ожидавшая ребенка пара поселилась в доме на территории индейской резервации. Он получил работу в управлении парков и зон отдыха. Он был здесь чужаком, и его наняли только по причине доброго отношения к Тэмми. Их взятый в аренду дом с тремя спальнями и одной ванной был в плохом состоянии, но Киз месяцами приводил его в порядок. Он постарался сделать так, чтобы Кевин, ее сын от предыдущей связи, чувствовал себя частью семьи и что ему не угрожает ни новорожденный, ни новый мужчина матери. Киз прекрасно понимал беспокойство мальчика, и со временем Кевин принял и полюбил Киза как отца.

При этом нельзя сказать, что их семейная жизнь была гармоничной. Вовсе нет. Время, проведенное в армии, и особенно шесть месяцев в Египте, превратили Киза в критика американской внешней политики и экономической несправедливости в стране. Он постоянно задирал Тэмми и ее друзей. С его точки зрения, они были несведущими, плохо информированными и не видевшими других стран. Они представляли собой типичных американцев с поверхностными и материалистическими взглядами, в то время как все население жило в крайней бедности. От Тэмми не ускользнул ироничный смысл его разглагольствований – они с Кизом сами являли живой пример крайней бедности. Но он принимал вид настолько самодовольный и своенравный, что она всегда позволяла ему выговориться.

Тэмми начинала понимать, почему он настаивал на личном ведении домашнего хозяйства. Контроль. Киз всегда должен был держать все под своим контролем – каждый день, за исключением вечера, когда он брался за спиртное, причем пил гораздо больше, чем в период их краткого первоначального романа. Теперь он ежевечерне расправлялся с бутылкой вина, пятой частью бутылки «Джим Бима» и шестью банками пива. Иногда, напившись, он говорил ей о том, что для нее не имело смысла.

– Я плохой человек, – говорил он. – У меня черное сердце.

Она отказывалась верить ему. Это сказывается детская травма, думала она. Даже когда он начал вешать на себя сатанинские знаки в виде перевернутого креста на груди и сделал татуировку в виде пентаграммы на шее, Тэмми воспринимала это как запоздалую реакцию на его религиозное воспитание. Родители довели его до этого, думала Тэмми, и мать в особенности. Она слышала снисходительность и сожаление в голосе Хайди, когда бы та ни позвонила, цитируя нравоучения из Ветхого Завета. Хайди не планировала встречаться с Тэмми, и Тэмми не верила, что что-то изменится даже после рождения ребенка.

Это была еще одна запретная тема для Киза: его родители. Он почти никогда не упоминал об отце, а его отношения с матерью складывались сложно. Он нуждался в одобрении Хайди, хотя потом с презрением относился к ее мнению. Его детство тоже оставалось загадкой для Тэмми. Он редко описывал что-либо в деталях – историю, опыт, важные моменты, – чтобы она могла представить себе внутренним взором, каким он был мальчиком и что помогло ему выжить.

Дверца кратко приоткрылась однажды вечером, когда пара смотрела по телевизору программу о реальных преступлениях. Ее «героями» стали Чейни и Чеви Кехо, которые пытались скрыться еще до того, как по кабельному телевидению стали крутить запись их перестрелки с полицейскими. В итоге братьев все равно поймали, и в 1998 году, после того как их приговорили к двадцати четырем годам тюрьмы, Чейни разоблачил своего брата, связав его со взрывом в Оклахома-Сити, он утверждал, что Чеви был сообщником Тимоти Маквея[13]. Чеви отрицал это, и обвинения против него так и не выдвинули.

Зато год спустя Чеви обвинили в совершенном в 1996 году тройном убийстве молодой семьи, включая восьмилетнюю девочку, и приговорили к трем последовательным срокам пожизненного заключения.

– Я их знаю, – сказал тогда Киз. – Я вырос вместе с ними.

Тэмми была поражена. Кехо выглядели ужасными людьми. Она захотела узнать больше. Были ли они его друзьями? Состояли в одной с ним секте? Имели ли уже тогда склонность к насилию? Верил ли он в то же, что и они? Участвовал ли когда-нибудь в чем-то плохом вместе с ними?

Киз отделался невнятными ответами. Он ясно дал понять: я не хочу говорить об этом. И, не желая ввязываться в ссору, Тэмми оставила его в покое.

Рано утром 31 октября 2002 года у Тэмми и Израела родилась дочь. От этой ссоры Тэмми не уклонилась. Она настаивала на родах в больнице, и Киз согласился, хотя он утверждал, что ему довелось в детстве принимать роды у такого количества овец, что он справился бы с собственным ребенком.

Но как только схватки у Тэмми начались, Киз весь поник. Но все время находился возле нее, и, когда девочка появилась на свет, Тэмми могла видеть, как его трясло.

– Я увидела, как вся его жизнь изменилась, когда она родилась, – сказала Тэмми.

Две недели спустя, 13 ноября, до Киза дошли слухи о смерти отца. Обстоятельства остались не до конца ясными, но по сведениям, собранным ФБР, семья Кизов путешествовала поездом (перелет самолетом был запрещен правилами амишей, которые они теперь соблюдали) из штата Мэн в Индиану, куда они снова перебирались. Во время поездки Джефф заболел. Его состояние быстро ухудшалось. Он страдал от болезни щитовидной железы, которую можно было вылечить, но опять-таки медицина находилась под запретом. Джефф дошел до той стадии, когда пришлось вмешаться начальнику поезда, который заявил семье: вам следует сойти и немедленно доставить этого мужчину в больницу.

Семья Кизов сошла с поезда, но осталось неясным, попал ли Джефф в реанимацию. Это крайне сомнительно. Никаких записей о его смерти не осталось – ни некролога, ни свидетельства о смерти, ни надгробного