Серьезный историк В. З. Роговин отметил: «Конечно, в деятельности следователей, особенно периферийных, не было недостатка в выдумках самой низкой пробы. Однако перед следователями, ведущими дела видных партийных работников, чекистов и т. д., ставились задачи, связанные с получением информации о действительных политических настроениях этих лиц и их окружения. В распоряжении следователей были и собранные на протяжении многих лет агентурные материалы, отражавшие истинные взгляды политических противников Сталина».

Например, по его словам, в деле видного работника НКВД А. Х. Артузова «встречаются такие показания обвиняемого, какие было не под силу выдумать ежовским следователям. Артузов сообщил, что политическая программа, которую разделяли Бухарин, Рыков, Томский и Тухачевский, состояла в том, чтобы восстановить иностранные концессии, добиться выхода советской валюты на мировой рынок, отменить ограничения на выезд и въезд в СССР иностранцев, разрешить свободный выбор форм землепользования, от колхоза до единоличного хозяйства, провести широкую амнистию политзаключенных и свободные демократические выборы, установить свободу слова, печати, союзов и собраний».

Какое поразительное совпадение с горбачевской программой 1985–1991 годов, реализованной в полной мере Ельциным! Это не означает, что эти два деятеля попали под обаяние теорий Бухарина или академика-физика Сахарова. На мой взгляд, ситуация серьезней. Данная концепция отражает чаяния всех тех, кого прельщают буржуазные ценности и соответствующая идеология, кто озабочен личным благополучием, имея возможность воспользоваться выгодами (или надеясь на них) от развала социалистической системы.

Можно возразить: чем же плоха такая программа? Плохо ли получать иностранные инвестиции, устраивать совместные предприятия, присоединиться к мировому рынку, установить правовое государство, многопартийную систему, буржуазную демократию? Неужели лучше — диктатура Сталина и его сторонников, тоталитаризм и попрание прав человека?!

В то далекое время так могли искренне думать многие образованные люди в СССР, не говоря уже об оппозиционерах. Абстрактно рассуждая, нетрудно признать их правоту. Если, конечно, отрешиться от реальности и помалкивать о том, за счет чего обеспечено благосостояние наиболее развитых капиталистических государств (ограбление колоний и зависимых стран), насколько страшен — духовно и материально — экономический тоталитаризм…

Броские лозунги демагогов слишком часто прикрывают совершенно иные замыслы и действия. Таков испытанный прием всех, кто стремится благоденствовать за счет других. А именно такие люди обычно стремятся пролезть в «руководящие органы».

Сталин и его сторонники, среди которых был Г. М. Маленков, сознавали такую опасность и старались с ней бороться всеми имевшимися в их распоряжении методами. Вряд ли надо пытаться рассуждать, хорошо это или плохо. Все зависит от конкретной исторической обстановки и не менее конкретных лиц, социальных слоев. И становление партократии, и борьба с ней — явления объективные. А тем, кто не чужд нравственных критериев, полезно решить для себя, что важней: права некой личности или народа, благо отдельных групп и кланов или всего общества, неправедное обогащение или праведный труд?

Полагаю, Маленков не был конъюнктурщиком и карьеристом. Он старался честно и добросовестно выполнять свою работу. Однако трудно было не заметить, что репрессивная машина все чаще начала «перемалывать» обычных работников, далеких от оппозиции. Размах «ежовщины» стал чрезмерно велик. Она непосредственно затронула около 1 % населения страны (считая репрессированных и членов их семей). Сам Ежов начал чувствовать себя едва ли не полноправным хозяином страны. Ведь он обрел власть почти над всеми крупнейшими партийными и государственными деятелями.

В январе 1938 года состоялся Пленум ЦК. Если верить Р. Медведеву, его провели, «чтобы замаскировать масштабы террора». Но верить ему на слово нельзя. Он даже урезал вопросы, поставленные на Пленуме: «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии…» Хотя далее следовало не менее существенное: «…формально бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из партии ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков». Вряд ли такое «обрезание» Медведев сделал по наивности.

Основной доклад на Пленуме делал Г. М. Маленков. Он исходил из материалов своих инспекционных поездок по стране и ознакомления с материалами следствий по политическим делам. Однако быстро остановить запущенный механизм репрессий было непросто. Ежов стал слишком влиятельной фигурой, а его ведомство превратилось в наиболее мощную государственную структуру. Это вызывало усиливающееся беспокойство Сталина.

То ли случайно, то ли закономерно, именно в это время, в августе 1938 года, Георгий Максимилианович решается на смелый шаг. Возможно, он знал или чувствовал настроение вождя. Так или иначе, но произошло следующее, — со слов А. Г. Маленкова, пересказавшего воспоминание отца:

«Я передал записку И. Сталину через Поскребышева, несмотря на то, что Поскребышев был очень близок с Ежовым. Я был уверен, что Поскребышев не посмеет вскрыть конверт, на котором было написано — «лично Сталину». В записке о перегибах в работе органов НКВД утверждалось, что Ежов и его ведомство виновны в уничтожении тысяч преданных партии коммунистов.

Сталин вызвал через 40 минут. Вхожу в кабинет. Сталин ходит по кабинету и молчит. Потом спрашивает:

— Это вы сами писали записку?

— Да, это я писал.

Сталин молча продолжает ходить. Потом еще раз спрашивает:

— Это вы сами так думаете?

— Да, я так думаю.

Далее Сталин подходит к столу и пишет на записке: «Членам Политбюро на голосование. Я согласен».

Так начался закат Ежова.

Дальнейший карьерный рост Маленкова достаточно кратко и точно охарактеризовал Р. Медведев:

«По существу, только с 1939 году Маленков начинает выходить из тайных кабинетов власти и появляться на открытой политической арене. На XVIII съезде ВКП(б) Маленков возглавил мандатную комиссию и сделал на пятом заседании съезда доклад о составе съезда. Он был избран в члены Центрального Комитета ВКП(б), а на Пленуме ЦК 22 марта 1939 года — секретарем ЦК. В этот Секретариат, возглавляемый Сталиным, вошли также A.A. Андреев и A.A. Жданов. С тех пор Маленков неизменно входил в состав этого органа ЦК, который в повседневном практическом руководстве партией играл при Сталине, пожалуй, даже большую роль, чем Политбюро. Маленков был избран также членом оргбюро ЦК. Отдел руководящих партийных органов ЦК был реорганизован в Управление кадрами ЦК ВКП(б), во главе которого по-прежнему оставался Маленков.

Постепенно стал расширяться круг проблем, которыми, теперь занимался Маленков как секретарь ЦК. Ему было поручено, например, контролировать развитие промышленности и транспорта. Когда в феврале 1941 года состоялась XVIII Всесоюзная конференция ВКП(б), посвященная хозяйственным проблемам и итогам выполнения первых лет третьего пятилетнего плана, то главный доклад на ней о задачах промышленности и транспорта сделал Маленков. Тогда же состоялся Пленум ЦК, на котором Маленков был избран кандидатом в члены Политбюро. Он занял отныне прочное место в ближайшем окружении Сталина».