Мисс Наварре обошла стол и села на корточки рядом с ним, а ее красивая цветастая юбка обмахнула его ботинки. Она посмотрела ему в лицо так, словно чего-то ища.

— Я тоже, Томми. Но ты же знаешь — это не твоя вина, верно? Ты шел через парк не для того, чтобы найти то тело. Ты пропустил урок пианино не специально. Ты не просил Дэнниса Фармана бить тебя. Ты ни в чем не виноват.

Томми не стал с ней спорить, но он знал, что виноват. Он сам решил пойти через парк. Он смотрел на Дэнниса, когда было нельзя. Он расстроил мать, попав в такие неприятности.

Мисс Наварре встала, скрестила руки и прошлась по комнате, сделав небольшой круг. По наблюдениям Томми, обычно люди так делают, когда должны сказать то, что никто не хотел бы услышать.

— Ты помнишь прошлый четверг? — спросила она. — Ты помнишь тот вечер? Твои мама и папа были дома?

— По-моему, да, — озадаченно ответил Томми. — Папа смотрел «Шоу Косби».

— Мне тоже нравится это шоу, — сказала мисс Наварре, слегка улыбнувшись. — Твоя мама смотрит его с тобой?

— Нет. Она не считает, что нужно смеяться.

— Это плохо.

— Она не очень счастливый человек.

— А папа? Он кажется счастливым.

— Почти всегда, — ответил Томми, но не стал говорить, что бывает, когда мама буйствует и кричит на него. Он не рассказал, что его отец иногда просто уходит и не возвращается часами.

Томми казалось, что такие вещи нельзя рассказывать другим. Даже мисс Наварре. Это семейное дело. Нельзя посвящать всех в семейные дела. Это что-то вроде кодекса. Надо быть преданным своей семье.

— Моя мама любила говорить: «И это пройдет», — сказала мисс Наварре.

— Что это значит?

— Это значит, что плохое когда-нибудь закончится. Весь ужас, который случился на этой неделе, прошел, все позади. Надо смотреть вперед. На следующей неделе может случиться что-нибудь очень хорошее.

«Надеюсь, — подумал Томми, сполз со своего стула и пошел за ней из комнаты, положив руку на ноющие ребра. — Очень надеюсь».

— Не могу поверить, что это происходит, — сказала Сара Морган, кутаясь в свой розовый свитер, словно ей было холодно, несмотря на то, что утренний воздух быстро нагревался.

Эта миловидная женщина была в отличной спортивной форме, которую подчеркивала ее одежда, — черные легинсы и серые вязаные гамаши, собравшиеся в гармошку вокруг ее лодыжек. У нее были такие волосы, что у любого мужчины возникло бы желание запустить в них пальцы, — густые кудри, тугие волны. Она подхватила несколько прядок заколками, чтобы они не лезли в глаза.

Она и детектив стояли возле школы, на тротуаре. Мендес надел свои «Рэйбанс», защищая глаза от яркого солнца.

— Еще неделю назад у нас была такая чудесная жизнь, — сказала Сара. — И вдруг все пошло наперекосяк.

Она чуть не плакала, хотя по результатам встречи в конференц-зале это было вовсе не к чему. Разве что ей хотелось плакать от одного появления Джанет Крейн, подумал Мендес.

— Вы многое пережили. Как я понимаю, вашего мужа не было в городе, когда дети нашли труп.

— Да, — ответила она, с подозрением глядя на него. — Вы говорили со Стивом? Зачем?

— Убитая, Лиза Уорвик, была в Томасовском центре частным поверенным. Они с вашим мужем часто работали вместе. Мы подумали, что она могла бы посвящать его в свои дела. Вы были знакомы?

— Да, — ответила она. — Пару раз встречались.

— И все? — спросил Мендес, разыгрывая удивление. — Они никогда не обсуждали свои дела у вас дома?

— Стив обычно не тащит работу домой.

— Гм… Что ж, я полагаю, это хорошо, но в таком случае он, должно быть, часто засиживается допоздна в офисе?

— Стив очень ответственный.

— По отношению к работе, — подчеркнул Мендес. — Вас не огорчает, что он посвящает Томасовскому центру столько времени?

— Это важное дело, — сказала Сара прохладным тоном.

Она посмотрела в сторону, сняла солнцезащитные очки с макушки и надела их.

— Вы тоже работаете там на добровольных началах? — спросил Мендес.

— Нет, я занята другими делами.

Например, тем, чтобы удержать себя в руках, подумал Мендес. «Еще неделю назад у нас была такая чудесная жизнь…»

— Миссис Морган, — начал он, — я не знаю, как спросить деликатно. У вашего мужа были отношения с Лизой Уорвик? Романтические?

— Нет! — выпалила она и крепко обняла себя.

— Мы проверили телефонные звонки мисс Уорвик. Она часто звонила в офис вашего мужа. Звонила именно после работы.

— Вы же сами сказали: у них были общие дела по работе.

Мендес не стал ее дожимать. Вынуждать Сару Морган произносить такое вслух было бы жестоко. Муж ей изменял. Храня свой секрет, она и так сильно переживала.

— Еще кое-что, — сказал он. — Может, вы помните, где ваш муж был в прошлый четверг ближе к вечеру?

— В городе, — ответила она. — Я это помню. Я читаю лекции по искусству каждый четверг вечером. Когда я вернулась, он был дома.

— А, скажем, с семнадцати до девятнадцати?

— Он редко приходит домой до семи. Я ухожу на занятия в шесть.

Другими словами, она не может сказать, где был ее муж во время похищения Карли Викерс.

Он ждал, пока Сара Морган спросит, зачем ему это выяснять, но ей, видимо, хватило и предыдущих вопросов.

— Спасибо, что уделили время, миссис Морган, — сказал он. — Я вас больше не задерживаю. Всего хорошего.

Она невесело усмехнулась, направляясь к машине.

— Я поговорил с Сарой Морган, — сообщил Мендес, входя в импровизированный оперативный штаб, где Винс выкроил себе местечко за маленьким столиком в углу.

Он поднял голову, оторвавшись от своих записей, и взглянул на вошедшего поверх сползших на кончик носа очков.

— И что?

— Есть вероятность, что Стив Морган изменял жене с Лизой Уорвик. Миссис Морган чувствовала себя неуютно, когда я заговорил об этом, — сказал Мендес, беря стул.

— Она не стала с тобой откровенничать?

— Нет. Она постоянно искала оправдания. Делала все, чтобы скрыть это. Для нее — больной вопрос, что он посвящает столько времени Томасовскому центру.

— Где много женщин, — продолжил Винс. — Уязвимых женщин, которым нужен герой. Там обширное поле для деятельности плохого парня.

— Все говорят, он просто бойскаут.

Винс вскинул бровь.

— Что полагается за измену, напомни?

— Алая буква?