В конце IV века Вирий Никомах Флавиан, язычник, перевел книгу Филострата на латинский язык, а грамматик Таский Викторин отредактировал ее. Она, по-видимому, вызвала некоторый интерес в христианских кругах, ибо ее переработал Сидоний Аполлинарий, который с большим уважением отзывался об Аполлонии.

Мы уже видели, как в Средней и Новой Академиях возобладал скептицизм и как Антиох из Аскалона, под руководством которого Академия вернулась к догматизму, пришел к мысли об отсутствии принципиальных различий между платонизмом и философией перипатетиков. Поэтому нет ничего удивительного в том, что базисной характеристикой среднего платонизма стал эклектизм. Платоники не располагали лекциями Платона, у них были только диалоги, представлявшие популярное изложение его теории, и это затрудняло формирование ортодоксального учения. Основатель платонизма не оставил своим наследникам систематизированной и тщательно разработанной теории, которую можно было бы рассматривать в качестве канонической. Поэтому не следует удивляться, что средний платонизм использовал, к примеру, логику перипатетиков, поскольку у перипатетиков вопросы логики были разработаны более тщательно, чем у платоников.

Платонизм, так же как и неопифагорейство, испытывал влияние современных ему религиозных воззрений и запросов, в результате чего он позаимствовал ряд идей у неопифагорейцев или под их влиянием развивал идеи, содержавшиеся в нем самом в зачаточном состоянии. Так, мы находим в среднем платонизме те же идеи о божественной трансцендентности, что и в неопифагорействе, а также теорию существ, служащих посредниками между телесным миром и Богом, и веру в мистицизм.

С другой стороны – и в этом средний платонизм тоже отвечал запросам своего времени – много внимания уделялось изучению и комментированию диалогов Платона1. Результатом этого стало усиление поклонения Платону, выразившееся в более частом цитировании его мыслей, что породило тенденцию подчеркивать разницу между платонизмом и другими философскими учениями. Так, мы находим в этот период произведения, направленные против перипатетиков и стоиков. Эти две тенденции: одна ортодоксальная, а другая эклектическая – находились в конфликте друг с другом, поэтому средний платонизм нельзя назвать единым учением – различные мыслители разными способами сочетали различные элементы. Следовательно, средний платонизм очень точно назвали средним, ибо он носит все черты переходного периода. Только неоплатонизм сумеет осуществить настоящий синтез и слияние различных течений и тенденций, поэтому его можно сравнить с морем, в которое впадают многочисленные реки, воды которых постепенно смешиваются с морскими.

1. Эклектическая и вместе с тем ортодоксальная тенденции среднего платонизма хорошо прослеживаются в учении Евдора Александрийского (ок. 25 н. э.). Евдор, как и Платон в диалоге «Теэтет», утверждал, что цель философии заключается в том, чтобы по возможности «уподобить человека Богу». Сократ, Платон и Пифагор считали целью философии именно это, говорит Евдор – тут между ними нет разногласий. В этом проявился эклектический характер учения Евдора, и в особенности влияние неопифагорейства, у которого он позаимствовал идею о Едином (хен), которое состоит из трех частей. Первая часть – это верховный Бог, источник Бытия; он порождает второй хен (называемый еще монадой), который вместе с неопределенной двоицей представляет собой нечто упорядоченное и превосходное, или свет, а третья – неопределенная двоица – является чем-то неупорядоченным, неопределенным, или тьмой. Но хотя Евдор и ощущал на себе влияние неопифагорейства и был эклектиком, мы знаем, что он написал книгу, направленную против категорий Аристотеля. Это свидетельствует о том, что «ортодоксальная» тенденция в его учении преобладала над эклектической.

2. Выдающимся представителем среднего платонизма был автор жизнеописания знаменитых греков и римлян Плутарх из Херонеи. Этот достойный муж родился около 45 года н. э. и учился в Афинах, где платоник Аммоний посоветовал ему заняться математикой. Он часто приезжал в Рим и был в дружеских отношениях с высокопоставленными деятелями империи. Император Траян присвоил ему звание консуляра и велел должностным лицам Ахайи спрашивать у Плутарха одобрения всех своих действий. Плутарх также стал архонтом своего родного города и в течение нескольких лет был жрецом храма Аполлона Дельфийского. Кроме «Жизнеописаний» и «Моралий», Плутарх создал комментарии к трудам Платона, книги с критикой идей стоиков и эпикурейцев, работы по психологии и астрономии, по этике и политике. К этому стоит прибавить сочинения, посвященные семейной жизни, педагогике и религии. Ряд работ, приписываемых Плутарху, был написан не им (например, «Мнения» и «О том, что определено судьбой»).

Учение Плутарха было эклектично по своему характеру, ибо на него оказали влияние не только Платон, но и перипатетики, и стоики, и особенно неопифагорейцы. Более того, несмотря на то что скептицизм Средней и Новой Академий заставил его с недоверием относиться к теоретическим исследованиям и яростно бороться с суевериями (на что, возможно, его вдохновило желание создать более чистую концепцию Бога), он верил в пророчества, «откровения» и «энтузиазм». Он писал о непосредственном контакте с трансцендентальным на уровне интуиции, что, несомненно, подготовило почву для Плотиновой доктрины экстаза.

Плутарх ставил перед собой цель создать более чистую концепцию Бога. «Пока мы находимся здесь, внизу, поглощенные привязанностями тела, мы не можем общаться с Богом; только в процессе философских размышлений способны мы слегка, словно во сне, прикоснуться к нему. Но когда наши души освобождаются от оков тела и переселяются в область чистого, невидимого и неизменяемого, Бог становится наставником и царем для тех, кто от Него зависит и жадными глазами взирает на красоту, которую не выразить словами». Стремление к более чистому понятию Бога заставило Плутарха отрицать его причастность к мировому злу. Нужно было найти другую причину существования зла, и Плутарх решил, что это Мировая душа. Он объявил ее причиной зла и несовершенства в мире, Бог же, по его мнению, является чистым Благом. Таким образом, для учения Плутарха характерно противопоставление принципов добра и зла. Принцип зла, однако, стал божественной Мировой душой при сотворении мира путем причастности к разуму или будучи наполнен разумом, который есть эманация Божества. Мировая душа, таким образом, не лишена разума и гармонии, однако она по-прежнему остается принципом зла, и поэтому дуализм сохраняется.

Поскольку Бог, не несущий ответственности за зло, пребывает высоко над миром, вполне естественно, что Плутарху пришлось признать существование посредников. Такими посредниками он считал звездных богов и, вслед за Ксенократом и Посидонием, признавал существование многочисленных «демонов», представляющих собой связующее звено между Богом и человеком. Некоторые из них родственны Богу, другие прикованы злом к нижнему миру. Необычные ритуалы и жертвы, которые приносят варвары, на самом деле предназначаются злым демонам. Добрые демоны выполняют волю Провидения (которому Плутарх придавал огромное значение). Плутарх, как я уже говорил, считал себя противником всяческих суеверий и презирал мифы, считая их недостойными Бога (подобно Посидонию, он полагал, что теология состоит из трех частей), но это, однако, не мешало ему демонстрировать свою приверженность традиционной религии. Он считал, что различные религии мира поклоняются одному и тому же Богу под разными названиями, и, чтобы оправдать традиционные верования, прибегал к аллегориям. Например, в своей книге «Исида и Осирис» он пытается показать, что Осирис олицетворяет собой принцип добра, Трифон – принцип зла, а Исида – материю, которая, по мнению Плутарха, не является злом, но, будучи нейтральной сама по себе, от природы стремится любить Бога.