Вода, казалось, издевалась над ним: текла медленно-медленно, как будто решила вдруг поиграть в мазут или вязкую расплавленную резину. От переполнявших его эмоций Марк даже не вспомнил о существовании телефона, Интернета и прочих мелочей. Ихтиолог просто надеялся, что по ту сторону ванна тоже окажется наполненной, и расхаживал по квартире, бесцельно оглядываясь по сторонам. Потом на лице его вдруг появилась загадочная глупая улыбка — во взбудораженный мозг пришла забавная мысль.

Дантон помчался в свою комнату и через минуту вернулся в ванную, уже переодетый в забавные оранжевые плавки-парашюты в ярко салатовый цветочек. Те, которые Вика подарила ему на Рождество, естественно, с подлым умыслом поиздеваться — он же вечно носил подобные «костюмы». Это, можно сказать, была рабочая форма, а вот подобной раскраски его гардероб до сих пор не видел, и Вика решила исправить сие упущение. Марку почему-то в данный момент показалось, что это очень романтично — показаться ей в ею же подаренных плавках. Представив её реакцию, он снова заулыбался и с нескрываемой злобой посмотрел на кран — вода наполнила ванну лишь на одну треть.

Наконец, спустя целых двенадцать минут томительных ожиданий, Марк забрался с ногами в ванну и, вдохнув, медленно опустился, с головой погружаясь в воду. Испытав уже знакомые ощущения — будто тебя затягивает сумасшедшая воронка— Марк услышал пронзительный вопль, без сомнения, принадлежащий ей — Виктории. Почему она завопила, понять было не сложно — от неожиданности. Просто инспектор в это же самое время тоже забралась в ванну, и, откуда ни возьмись, рядом материализовался Марк.

Ни с чем не сравнимое удивление охватило Вику. Она, как и полагается добропорядочной девушке, завизжала. Но спустя миг до неё дошло, что случилось, и она, поглядев Марку в лицо (это было не сложно — парень сидел рядом, буквально в пяти сантиметрах от нее), вдруг залилась звонким заразительным смехом, который тут же передался блондину.

— Что ты здесь делаешь? — наконец поинтересовалась Вика, пытаясь наскрести в себе хоть чуть-чуть серьёзности. Тщетно. Серьёзность затмевалась нервным возбуждением. Коленки затряслись.

— А ты? — вопросом на вопрос ответил ихтиолог, также весьма и весьма далёкий от душевного равновесия. — Здесь сейчас нет и пяти часов утра.

Вика, обычно никогда за словом в карман не лезущая, на сей раз не придумала, что сказать. Она лишь пожала плечами и вновь рассмеялась.

— К слову, доброе утро, — продолжал Марк, мысленно упрекнув себя: «И где мои манеры?». — Может, позавтракаем? Или пообедаем? Зависит от того, где будем есть: у тебя или у меня. — «Господи, что за ерунду я несу? Хуже чем влюблённый подросток, определённо».

— Спасибо, я не голодна. Я уже поела… У Вани. — «Загрызалова, кто тебя за язык тянул?! Нашла, что брякнуть!» Прежде чем лицо Дантона окончательно заволокла настороженная хмурость, Вика мотнула головой и поспешно добавила: — Мы расстались. — Девушка, расплескав немного воды, забилась в тот конец ванны, где находилось сливное отверстие. Инспектор согнула в коленях и обхватила руками ноги. Вся одежда, за исключением «верхушки» футболки, уже была мокрой. Но Вику это ничуть не заботило.

— Вот как? — Брови Марка выгнулись и тут же вогнулись обратно. Он перебрался на противоположный Вике конец ванны. Теперь Дантон и Загрызалова сидели друг против друга. — Мне жаль.

И тишина. Со стороны всё происходящее должно было смотреться забавно. Одни только манёвры в ванне чего стоили. Такие неуместные, такие неловкие. И это притом, что ванна-то просторностью совершенно не отличалась. Расстояние между прижавшимися к чугуну молодыми людьми не превышало двадцати сантиметров.

«Жаль? Ему жаль?! — стучало в висках у Вики. — Он был бы рад, если б я осталась с Ваней?!.». Сердце ёкнуло.

Ох, сколько же им было нужно сказать друг другу! «Не знаю, почему долго не понимал/а этого, всё ведь так просто!». «Я перевернул/а свою жизнь вверх тормашками, но нисколько не жалею об этом. Я и не хочу, чтоб она была прежней». «Мне плохо без тебя». И самое главное: «Я люблю тебя. Люблю и хочу быть с тобой до конца своих дней. Только с тобой слышишь?».

Молчание угрожало стать зловещим.

Марк первым решился подать голос:

— Давно хотел спросить: что это за штуковина? — Австралиец указал на предмет в углу ванной.

Россиянка проследила взгляд и жест Дантона и усмехнулась.

— У тебя самого есть предположения?

Марк прищурил один глаз.

— Вообще-то, я примерно так всегда представлял себе атомную бомбу, только без шланга сбоку.

— Это стиральная машина, Марк!

— Серьёзно?

— Да. Старая модель, практически антиквариат. Но работает до сих пор. — «О каких глупостях мы говорим… Вот сейчас возьму и скажу ему всё прямо в лоб, а потом спрошу…».

Вика не успела додумать фразу. Марк судорожно вдохнул и выдал:

— Я солгал.

— Насчёт чего? — совсем растерялась Загрызалова.

— Насчёт того, что сожалею из-за вашего с Иваном расставания. На самом деле я очень этому рад. — Ну что ж, вдохновенная чушь у него выходит неплохо. Получилось не особо романтично, зато честно.

Вика преобразилась за долю секунды. Лицо девушки просияло и осветилось такой улыбкой, подобных которой Марк никогда ещё не видел.

— Я безумно рада, что ты рад, — выдохнула россиянка и мгновенно рванулась к Марку, по пути устроив в ванне девятибалльный шторм.

— Кстати, я порвал с Кристи…

Предстояло ещё столько всего решить и обговорить. Например, как они теперь будут жить? По-прежнему по отдельности или вместе? Если вместе, то одному из них, вероятнее всего, придётся оставить и свой дом, и работу, в которой уже достигнуты определённые успехи.

Но всё эти проблемы могут и подождать. Не решать же их прямо во время поцелуя.

10

Эндрю Ли не работалось. Из головы никак не выходил друг, сошедший с ума. Марк ведь действительно был так уверен в своих словах, когда говорил о перелёте в Россию через ванну. Эндрю уже дважды посылал к ихтиологу хорошего врача (правда хорошего, лучший профессионал в своей области, Ли сам неоднократно в этом убеждался!), но друг не ценил такого волнения о своём психическом здоровье, и благополучно выставлял чудо-врача за дверь, даже не делясь своими эмоциональными переживаниями! Но Эндрю не сдавался. Каким бы он был лучшим другом, если бы пустил болезнь на самотёк? Так что в третий раз он сам заявился вместе с врачом, подумав: «И пусть только попробует теперь отпереться!».

Да, Марк и вправду не стал выдворять настойчивых гостей, даже пустил их в гостиную и предложил кофе. Просидев с хмурым видом и с горячим кофе где-то полчаса, Марк всё же не выдержал и поведал чудо-доктору и заботливому другу о своих переживаниях: блондин переживал за акул, поскольку популяция этих милых созданий всё сильнее и сильнее уменьшалась, в основном из-за нападок со стороны «зелёных». Те лезли изучать несчастных животных, обильно используя камеры, фотовспышки и прочее, вследствие чего акулы, имеющие хоть какое-то чувство собственного достоинства, поспешили убраться из страны и переселились куда-то к Филиппинам, а то и подальше. Также Марка беспокоило состояние коралловых полипов, о вымирании которых уже легенды ходят…