Приложив задумчиво палец к губам, с головой, занятой мыслями о предстоящей войне, она тихо сидела в одном из кресел в своей гостиной. Никакие ночные распоряжения Рафаэля для нее больше не существовали. Сейчас она обдумывала, как дать ему понять, что повторения прошлой ночи не будет. Она догадывалась, что полную гарантию ее безопасности может обеспечить только присутствие в ее спальне кого-то еще.

А может, ей перейти ночевать к Натану? О нет. Для этого понадобилось бы слишком много объяснений, которые ей не хотелось давать ни при каких условиях. Это неминуемо привело бы к дуэли, а она хотела видеть своего мужа живым.

Бет задумчиво смотрела, как Мануэла помогает Черити развешивать ее одежду в большие шкафы. Ей это было видно сквозь раскрытые двери спальни. Когда Мануэла хотела уже уйти, Бет позвала ее.

Лицо Мануэлы отразило удивление, которое еще больше возросло, когда Бет отослала Черити на кухню за новой чашкой кофе. Как только девушка ушла, Бет посмотрела прямо в глаза Мануэлы и сказала:

— Прошлой ночью возвратился Рафаэль. И с этого момента до самого отъезда отсюда я хочу, чтобы моя служанка ночевала в моей комнате. Распорядитесь, пожалуйста, о второй кровати.

Сразу же поняв, о чем идет речь, Мануэла кивнула головой:

— Я все сделаю. Довольно часто гости предпочитают, чтобы слуги ночевали вместе с ними. Никто этому не удивится, да, собственно, никому об этом и говорить не надо.

Бет шумно вздохнула.

— Нет, как раз у меня просьба об обратном. Пусть все знают, что Черити спит в моей комнате…

— Понятно, — произнесла Мануэла медленно. — Очень хорошо, я посплетничаю, что сеньора боится спать в одиночестве в этом странном доме и поэтому в той же комнате спит ее служанка. И кому уж я точно расскажу об этом, так это Луису, слуге сеньора Рафаэля.

Бет одарила ее теплой благодарной улыбкой.

— О, Мануэла! Спасибо вам!

Присутствие Черити в спальне Бет, с одной стороны, было мощным барьером на пути темных чар Рафаэля, а с другой, давало ей ощущение безопасности.

Конечно, ей надо было бы поговорить с мужем, но по вполне понятным причинам она оттягивала такой разговор.

Встречу с Натаном, которая произошла перед ланчем, Бет пережила гораздо проще, чем себе представляла. Невинно улыбаясь ему, она все же почувствовала, как болезненно сжалось ее сердце. В эту минуту она ненавидела себя за ту игру, которую была вынуждена вести. Она самокритично подумала, что, может быть, такова ее подлинная натура — ветреной кокетки и лгуньи. Как раз этих черт она была лишена полностью, но, продолжая самокопание, она не могла трезво мыслить, терзаемая гневом, стыдом и чувством вины.

Вину она чувствовала перед Натаном, а гневалась па Рафаэля за то, что он так легко сломал ее оборону. Гнев наполнял ее всю и усиливался от сознания того, что она сама себя загнала в западню. «Но я должна вырваться из этого порочного круга, — говорила она сама себе, — должна!»

К счастью, сегодня ей не предстояло встретиться лицом к лицу с Рафаэлем. Садясь за стол, дон Мигуэль мельком упомянул, что его сын прибыл сегодня рано утром, но тут же, прихватив Себастиана, уехал на целый день осматривать земли на границе поместья.

— Они должны возвратиться сегодня к ужину, но на всякий случай примите мои извинения, если они задержатся.

Бет более чем приятно было принять его извинения, а про себя она выразила надежду, что, может быть, он сломает себе дурацкую шею, упав с коня. Это избавило бы ее от многих хлопот.

Мануэла постаралась на славу, и тут же за столом дон Мигуэль заверил Бет, что бояться внутри гасиенды нечего. Команчи никогда не смогут преодолеть толстые стены, окружающие ранчо. Она вежливо слушала заверения хозяина, и ей очень хотелось пояснить ему, что ее враг находится не снаружи гасиенды, а как раз наоборот — внутри толстых стен.

Натан не проронил ни слова, пока говорил дон Мигуэль, никак не выразил своего отношения к сказанному им. Но Бет была уверена, что он пристально следит за ней, стараясь отгадать подлинную причину ее страха. Он заговорил только тогда, когда они остались вдвоем, гуляя по внутреннему саду гасиенды.

— Ты чего-нибудь боишься, Бет? — Нет, конечно, нет! — слишком поспешно заверила она.

Натан опять ничего не сказал, но вид у него был очень задумчивый.

В конце концов он произнес небольшую речь:

— Хорошо, дорогая. Я, конечно, удивился присутствию Черити в твоей комнате. Ты никогда не казалась мне особенно пугливой и, согласись, если ты не боялась спать в повозке вдалеке от цивилизации с болтающимися рядом индейцами, то странно выглядят твои страхи здесь, за двумя рядами толстых стен — ведь на этой гасиенде предпринято все, что только можно, для безопасности. Согласись, это наталкивает на размышления.

Бет постаралась отвести глаза от его пытливого взгляда. Она сделала вид, что смотрит на возвышающийся неподалеку холм. Ее голос звучал немного сдавленно, когда она стала объяснять:

— Может быть, со стороны это выглядит действительно странно, но мне так спокойнее. Наверное, я не такая смелая, как ты думаешь.

— Возможно, — пробормотал он. При этом его серые глаза внимательно изучали ее лицо. И в них можно было прочесть догадку, что она что-то скрывает от него. Но поскольку они должны были через несколько дней покинуть это место и, наверное, навсегда, он не стал вдаваться в подробности. Он верил, что в надлежащий момент Бет все ему расскажет, поэтому у него не было намерений принуждать ее сделать какие-то признания. Придав своему голосу максимальную сердечность, он предложил:

— Ну ладно, поскольку обсуждение данного вопроса иссякло при осмотре замечательного сада, не пойти ли нам на сиесту? Наверное, будет здорово отдохнуть и восстановить силы.

Бет сразу же согласилась. Ей очень хотелось остаться одной, чтобы накопить сил к предстоящей борьбе с Рафаэлем, которая должна была начаться уже сегодня вечером. Но прилечь ей не удалось. Она сидела в своей гостиной, погруженная в размышления. И понимала, что самый простой выход из положения — рассказать всю правду Натану, но если она сделает это… Перед ее мысленным взором опять возникла картинка — Натан и Рафаэль стоят на площадке, выбранной для дуэли, у каждого в руке револьвер, и один из них должен через несколько секунд погибнуть! Нет, этого она не допустит.

К тому времени, как ей надлежало присоединиться к обществу, расположившемуся в саду, она уже довела себя до взвинченного состояния, и раздражение ее нарастало. Но внешне это не было заметно — лицо ее было безмятежно, глаза прозрачны, нежно очерченный рот был мягким и розовым, правда, улыбка была немного блуждающей.

Собрались уже все, за исключением Рафаэля и Себастиана. Она с облегчением вздохнула. В отсутствие этих двоих ей было гораздо проще присоединиться к обществу.