— Вот именно. Но у организованных серийных убийц коэффициент умственного развития гораздо выше среднего. И они это знают. Они очень умны, но не настолько, как считают сами. Как бы то ни было, я начинаю думать, что наш Карнавальный убийца относится именно ко второму типу. Настоящий стратег. Особенно в данном случае. Мелисса Шенкер была затворницей. Я обратил на это внимание, когда изучал присланные вами материалы. Шенкер практически не выходила в люди и общалась только с двумя подругами, безуспешно пытавшимися вытащить ее из раковины.

— Верно. Именно они уговорили ее поучаствовать в «бабьем» четверге. Я беседовал с ними: они были в полном шоке и считали себя виноватыми. Они уверены, что, не уговори они Мелиссу выйти, та сейчас была бы жива.

— Возможно, так оно и есть. Однако я никак не могу понять, почему убийца выбрал именно Мелиссу. Он, являясь следопытом и охотником, должен был ее повстречать где-то за пределами дома.

Шольц, то ли в знак согласия, то ли от холода, пожал плечами:

— По нашим данным, она отличалась редкостной организованностью. Занималась компьютерами. Разрабатывала игры, кажется. Очень неплохо на этом зарабатывала, хотя, судя по ее квартире, этого никогда не подумаешь. Сейчас, похоже, на игры повышенный спрос.

Фабель перевел взгляд на крыши домов: в одном из них на последнем этаже жила Мелисса Шенкер. Небо над домами было по-прежнему угрюмо-серым.

— А в ее квартире кто-нибудь живет?

— Нет. Она стояла пустой полгода, а потом ее продали. Ее пробрела одна риелторская фирма, с тем чтобы сдавать внаем. Но люди у нас очень суеверные, а шила в мешке не утаишь.

— Они там что-нибудь меняли? Делали ремонт?

— Пока нет.

— Я бы хотел на нее взглянуть, — сказал Фабель.

Шольц залез в карман кожаной куртки и, вытащив связку ключей, позвенел ими как колокольчиками.

— Я почему-то так и подумал…

Квартира оказалась хорошей и — даже в такой пасмурный день — светлой, но без мебели. Осмотр ее ничего не добавил к портрету девушки, составленному Фабелем по материалам Шольца. Белые стены, высокий потолок со встроенными светильниками и деревянный полированный пол освещались в основном серо-голубым дневным светом, проникавшим сквозь сводчатые окна; просторная гостиная дополнялась большим эркером.

— Там она работала, — пояснил Шольц, проследив за взглядом Фабеля. Слой пыли говорил о том, что в помещение давно уже никто не заходил.

— Мне эта квартира не кажется дешевой, — заметил Фабель.

— Я и не говорил, что она дешевая, — возразил Шольц. — Просто по своим доходам она могла бы себе позволить что-то на порядок лучше. За год она заработала больше трехсот тысяч евро. Это был ее собственный бизнес, и даже после продажи игр крупным производителям она сохраняла авторские права и получала гонорар с каждой проданной игры. По словам подруг, она обожала свою работу. Даже слишком.

Фабель, разглядывавший в окно шпили Кёльнского собора, обернулся к Шольцу:

— Что вы имеете в виду?

— Они начинали тревожиться о ее душевном состоянии. Для своих игр Мелисса создавала альтернативную реальность. Придумывала новые миры. Подруги считали, что она проводила слишком много времени в виртуальном пространстве и теряла связь с настоящим. Когда она не работала над созданием новых миров, то жила в уже созданных и играла в онлайновые игры.

Фабель понимающе кивнул:

— Это называется компьютерной зависимостью. Или расстройством, обусловленным воздействием гиперпространства. Продолжительное пребывание в виртуальном мире негативно сказывается на способности к общению с другими людьми и на адекватном восприятии всего окружающего, вызывая смещение понятий. Особенно актуально это для людей с низкой самооценкой, прежде всего недовольных своей внешностью. Это их способ существования вне себя… вне своей личности, не устраивающей их.

— Это стыкуется с тем, что нам удалось узнать о Мелиссе, — добавила Тансу Бакрач. Она стояла под лампой, и от ее света волосы отливали медью. — Нам многое удалось выяснить после ознакомления с ее компьютером. Она размещала на форумах обзоры других игр, интернет-магазинов и все такое. Причем некоторые обзоры содержали до ста пятидесяти слов.

— Что ж, это была ее работа…

Тансу усмехнулась:

— За двухлетний период мы насчитали две тысячи обзоров — в общей сложности порядка трехсот тысяч слов. И многие были не просто очень ядовитыми. Сарказм и стремление произвести впечатление. Представляю, сколько людей имели на нее зуб!

— Вот как?

— Да нет… здесь тоже полный тупик. Все обзоры она размещала под прозвищем. Но и так все было ясно: такие вещи пишут люди, не имеющие личной жизни и анонимно расточающие свою ярость на всех вокруг. И невесть сколько времени она играла в игры. У нее были абсолютно все мыслимые и немыслимые примочки. Все, что помогает уходу от реальности. Правда, я не знала, что для этого существует специальный термин, хотя… Я считала, что это называется социальной неадекватностью…

— Но я не вижу здесь никакой связи с тем, что с ней случилось, — сказал Шольц.

— Может, ее и нет. А какова судьба ее компьютерного оборудования?

— Оно до сих пор находится на складе вещдоков, — ответил Крис Файлке. — Мы решили его там подержать, на случай если вдруг обнаружатся ее знакомые в Интернете. Этого не следовало исключать, особенно учитывая ее образ жизни.

— И как?

— Пустышка. Мы ничего не нашли. Я попросил одного из наших ребят просмотреть все ее файлы. Потом его пришлось снять с этого задания — на него уходило слишком много времени, а результат был нулевым. Проблема заключалась в том, что доступ ко многим файлам был защищен кодировкой, так и не поддавшейся взлому. Но из того, что мы видели, никаких намеков на знакомство по Интернету.

— Если ее знакомый такой же продвинутый пользователь, как и она сама, то это не довод. Если удастся взломать пароль, не сомневаюсь, что мы узнаем об очень активной социальной и сексуальной жизни Мелиссы. По Интернету. А что насчет ее семьи?

— Одна сестра. Похоже, они не были близки. Квартиру продавали через адвокатскую контору. Родители уже умерли.

— А она с кем-нибудь встречалась? Хотя бы раньше?

— Тоже тупик. Мелисса родилась не в Кёльне. Выросла в Гессене. Парней в ее жизни было не много. Мы всех проверили. Пусто.

— Я хотел бы попозже взглянуть на ее вещи. — Фабель еще раз обошел квартиру. Здесь было ее убежище. Надежно защищенное, в нем она чувствовала себя в безопасности и могла жить в цифровом суррогате реальности. Здесь с ней не могло случиться ничего плохого. Опасность и страхи оставались во внешнем мире.

Они вышли и направились по улице, где Мелиссу схватили и убили. Фабель же думал о том, как права она оказалась.

Андреа ждала. Голова раскалывалась от намеренного обезвоживания: в последнюю неделю она сократила прием воды до одного стакана в день, чтобы тело сожгло последние запасы жира. В раздевалке она даже не стала садиться, так как не могла позволить себе расслабиться. Сейчас задача ее заключалась в том, чтобы сосредоточиться на каждом кубическом миллиметре своего тела, подчинить каждую клеточку железной воле. Сердце бешено билось, посылая электрические разряды в каждое сухожилие, каждое нервное окончание, каждое волокно мышечной ткани. Андреа закончила занятие с гантелями пять минут назад, а теперь проделывала обычную разминку и отрабатывала позы, которые будет принимать на подиуме, демонстрируя ту или иную группу мышц. Она полагала, что эта процедура обеспечивала мышцам нужный тонус.