Я серьезный человек, веду бизнес, да, иногда ухожу от налогов, но это максимум моих преступлений. Что ты мне еще можешь пришить? Сопротивление при задержании? Так ваших ребят никто не заставлял врываться на чужую территорию с оружием. Они получили отпор, адекватный ответ. С тобой я тоже не планировал расправляться, это была самооборона.

– Ах, вот ты как запел, Загорский!

– А ты что думал, что я себе собственноручно могилу буду рыть?

– Предполагал, что ты будешь гораздо умнее и сразу во всем сознаешься.

– Ты такое в кино видел или тебе приснилось? – рассмеялся Загорский.

Гуров предполагал, что подобный поворот в разговоре вполне может быть, что Загорский уйдет в «несознанку», но не расстраивался по этому поводу. И не такие орешки раскалывал Лев Иванович, а Загорский, видимо, еще не понимал до конца, с кем ему приходится иметь дело.

– Ты можешь сколько угодно отпираться от того, что наворотил, но факты и доказательства – вещь упрямая. Советую тебе посидеть в камере и подумать о том, что мне стоит рассказать, – сказал как отрезал Гуров и приказал увести Загорского.

Конечно же, Лев Иванович не планировал пускать дело на самотек и уходить домой из-за отказа Загорского давать показания. У него был иной план действий. Анна же сидела в сторонке и недоумевала, что происходит, ведь победа была так близка, она надеялась услышать признание из уст преступника, но этого не случилось.

– Что, Аннушка, не ожидала такого оборота событий? Да, такое часто бывает. Когда, казалось бы, поймал удачу за хвост и вот-вот правда откроется, и вдруг все обрывается на полпути. Но ничего, мы его разговорим обязательно.

– Его будут сейчас бить?

– Да ты что! Нет, конечно, это не наши методы работы! Все будет законно, при этом быстро и результативно.

Гуров взял трубку служебного телефона, набрал внутренний номер и попросил в ближайший час доставить Вайцеховского.

– Будет очная ставка? – поинтересовалась практикантка.

– Да, хочу посмотреть, как они будут друг друга топить и как Загорский будет захлебываться в своем вранье. Пусть это будет сегодня, прямо сейчас, чтобы ему было о чем подумать на досуге на шконке. А ведь есть о чем. Там такие дела вырисовываются, Аня, что ему никак не выйти сухим из воды, как это получалось прежде. Таких, как Загорский, прикрывают очень значимые люди, я их называю «денежными мешками». Но все, закончилось его время.

Глава 41

В течение часа Вайцеховский был доставлен в кабинет Гурова. За минувшие сутки он окончательно пришел в себя и даже внешне преобразился: выглядел гораздо свежее и моложе, чем тогда, на яхте.

– Я же все рассказал, зачем меня сюда привезли? Что еще от меня нужно? – стал возмущаться Валентин.

Гуров молча что-то записывал в свою папку и никаких пояснений не давал. А потом взял трубку телефона и приказал:

– Ведите!

Вайцеховский притих и поочередно смотрел то на Гурова, то на Анну с выражением недоумения на лице. Он не понимал, что происходит и чего ждать в следующую секунду. Тут дверь отворилась… и на пороге появился Загорский. Он сразу бросил взгляд на сидящего к нему спиной Вайцеховского, тот повернулся, и в глазах Валентина появились дикий ужас и страх.

– Какие люди?! – оскалился Загорский.

Гуров сидел и лишь наблюдал за реакцией подозреваемых. Их личное знакомство уже не нужно было доказывать: Загорский подтвердил это, едва взглянув на Мономаха, а второй сам об этом рассказал в своих показаниях.

– Быстро ты, полковник, очную ставку организовал. Не ожидал я от тебя такой прыти. А ты, дурак, почему вовремя не свалил? Водочка подвела? Ну ты и помятый, однако, – осматривая Валентина, проговорил Загорский.

– А теперь приступим, – начал Гуров. – Будьте добры, Валентин Юрьевич, расскажите об убийстве Фельцман – вашей тещи, о том, где скрывали награбленное и какое участие в этом деле принимал Загорский Вячеслав Сергеевич?

Вайцеховский вжал голову в плечи так, словно готовился к удару сзади, настолько страшно ему было в тот момент. Он хотел было начать говорить, но его голос сорвался, послышался только жалкий хрип. Пришлось отпаивать Валентина водой, прежде чем он начал что-то соображать и говорить. Вайцеховский не смотрел на Загорского, взгляд его был направлен исключительно в пол, иногда он поднимал глаза на Гурова, будто искал у полковника защиты, но это было напрасно.

– Итак, что вы можете сказать по существу поставленных вопросов? – по-деловому продолжил Лев Иванович.

– Я решил убить свою тещу ввиду личного неприязненного отношения. Мне нужен был человек, который исполнил бы задуманное. Я обратился с этим вопросом к своему знакомому, Загорскому Вячеславу Сергеевичу. Он познакомил меня с Липатовым. Тот взялся за дело и прикончил старуху, забрал все ее украшения, после чего передал их мне с помощью людей Загорского, – четко и последовательно стал рассказывать Валентин.

– Ах ты мерзость, – тихо прошептал Загорский, понимая всю безвыходность своего положения.

– Дальше я воспользовался знакомствами и яхтой Вячеслава Сергеевича, чтобы с украденным пересечь границу, за что обещал ему немалую денежную сумму. Денежный перевод я должен был сделать по прибытии на новое место проживания. На этом все.

– Все? Какой молодец! Отчитался! – разозлился Загорский так, что скулы на его лице заходили, а ноздри расширялись и сужались в такт дыханию. – Все по полочкам разложил, как отличник в школе. А что же ты до конца правду-то не рассказал? Гражданин начальник правду желает знать – всю, до донышка, слышишь? Расскажем, как мы с тобой познакомились, как началась наша многолетняя дружба, а, Мономах? Что ты про это молчишь?

В кабинете установилась тишина. Гуров был в растерянности, потому что не понимал, о чем идет речь. На что так явно намекает Загорский Вайцеховскому? В материалах дела было то, о чем не подозревали оба допрашиваемых, – доказательства причастности Загорского к убийству курьера Арсения, но о том, как познакомились фигуранты дела, известно только со слов Мономаха, а он не сказал практически ничего, что было бы интересно следствию.

– Так что, расскажем полковнику о наших делишках? – продолжал жадно вдыхать ноздрями воздух Загорский. – Молчишь? Ну, тогда буду говорить я. Записывай, Лев Иванович. Познакомились с Вайцеховским мы лет пятнадцать назад. Он какими-то окольными путями вышел на меня и попросил о помощи. Я человек отзывчивый, меня долго просить не нужно, тем более если за это хорошо платят. А просьба у Валентина Юрьевича была непростая. Он хотел навсегда распрощаться со своим обидчиком, вернее, обидчицей. Таковой он считал свою бывшую жену Александру. Я не вдавался в подробности, за что он так ненавидел свою жену, мне нужно было просто выполнить поручение,