Когда она хотела попробовать суп, дверь открылась. Вернулся муж. Хорошее настроение сразу исчезло, и её охватило раздражение. Похоже, он уже выпил. Лицо было красным. Она отвернулась и опустила ложку в кастрюлю с супом. Никчёмный пьяница.

«Слушай, нам надо поговорить», – сказал за её спиной этот пьяница. Похоже, наконец-то он созрел для того, чтобы извиниться. С субботы прошло уже шесть дней. Ынчжу давно решила не принимать его извинения. Она положила ложку на разделочную доску, сняла с головы резинку и заново туго завязала волосы, затем достала из ящика кухонного шкафа конверт. Это были документы на развод, которые она заранее подготовила для такого дня, как сегодня. А это было для Ынчжу ещё одним козырем в рукаве.

Муж вошёл в комнату. Она последовала за ним и встала напротив него, скрестив руки на груди. «Козырь» она держала под мышкой. Давай, Чхве Хёнсу, вставай на колени и умоляй о прощении.

«Не работай охранником его дома», – сказал Хёнсу.

Ынчжу моргала глазами. Что я сейчас услышала?

«Что?»

«Занимайся только домашним хозяйством».

«За что мне такая судьба? Ты думаешь, я не сижу дома, потому что не умею заниматься домашними делами? Ты когда-нибудь зарабатывал столько, чтобы я могла себе позволить не работать? Ты в состоянии столько зарабатывать?»

«Неужели ты не можешь думать о чем-нибудь другом, кроме денег? Тебе хочется таким образом меня унизить?»

Ынчжу, конечно, не отличалась склочностью, но и спокойной её назвать было нельзя. Если вывести её из себя, она могла вспыхнуть, как огонь. А уж тогда она забывала обо всём. Вот и сейчас забыла о документах для развода. Когда она открыла рот, слова стали вылетать из неё, как пули, выпущенные стрелком, который несколько дней ждал в засаде.

«А, в этом проблема? Но для меня важнее не твоё достоинство, а деньги, которые кормят. Это я поняла, когда ты бросил бейсбол и начал бездельничать. Это ведь ты меня научил, как важно зарабатывать на жизнь. Ты вообще знаешь, сколько процентов надо выплачивать по кредиту за квартиру? Через три года нам надо будет выплатить все эти деньги, чтобы вселиться в нашу квартиру. Ты что, этого не знаешь? И если сейчас мы не накопим денег, мы не сможем туда переехать. И это не всё. А где достать деньги на образование Совона? Ты разве не хочешь, чтобы Совон учился в университете? Тебе что, хочется лишить сына будущего?»

«Съезжай!» – голос мужа был тихим. Она подумала, что ослышалась, и поэтому переспросила:

«Что ты сказал?»

«Съезжай!»

«Съезжай? Кто кому говорит сейчас «съезжай»? Я вышла за тебя замуж, в течение двенадцати лет ты ежегодно зарабатывал по восемь миллионов, будучи бейсболистом, а я зарабатывала восемнадцать. Я родила тебе ребёнка, экономно занималась хозяйством. В результате даже купила квартиру. А ты сейчас говоришь, чтобы я съехала. Чхве Хёнсу сказал мне съехать?»

«Всё забирай. Всё, что угодно, и съезжай».

Ынчжу не знала, что сказать. Она рта не могла открыть, было такое ощущение, будто её тело охватил огонь. Слова «забирай всё» даже рассмешили её. Ему не следовало и заикаться об этом. «Съезжай» должна была сказать она сама, а не Хёнсу. Он же по вечерам валялся пьяным. Как у такого животного, как он, все вечера напролёт дрыхнувшего без чувств, мог повернуться язык произнести такое? И за сумасшедшего его не примешь, Хёнсу выглядел вполне нормальным. Он не кричал в состоянии аффекта, и не было похоже, что он выпил. Голос был спокойным, а тон – хладнокровным. Лицо было красным, но этого мало, чтобы записать его в сумасшедшие. Сбитая с толку, Ынчжу пробормотала себе под нос: «Ты с ума сошёл».

А Хёнсу в третий раз повторил те же самые слова, он произнёс их чётко, словно говорил глухому: «Съезжай!»

Ынчжу растерянно смотрела, как муж вышел из комнаты. Она стояла ошарашенная до тех пор, пока не хлопнула входная дверь. В этот момент Ынчжу почувствовала не гнев, а шок. Ситуация была что ни на есть абсурдной. Она не могла до конца осознать произошедшее. Не верилось, что её муж-дурачок повёл себя как настоящий мужчина. У неё не было сил больше стоять, и она присела на край кровати, ноги её дрожали.

«Он покладистый», – так сказала про Хёнсу свекровь, когда Ынчжу впервые приехала к ней знакомиться. Свекровь была права. Он был покладистым, но душа у него была такой глубокой, что невозможно было понять, что там творится. Туда он не допускал Ынчжу. А некоторые её уголки он вообще ей не показывал. Чем настойчивей она пыталась до них добраться, тем плотнее и крепче они закрывались на замок. У Хёнсу не было гибкости, он был упёртым. С одной стороны, он был покладистым, с другой стороны – упрямым. С одной стороны, ответственным, с другой стороны – безалаберным. Если бы она знала это заранее, вряд ли бы вышла за него замуж. И не мучилась бы теперь. К несчастью, период узнавания Хёнсу до замужества был слишком коротким – всего четыре месяца. Впервые они встретились в августе, а поженились в декабре, тогда Ынчжу уже ждала Совона.

Ынчжу выдвинула условие для женитьбы: он должен был прекратить пересылать деньги матери, иначе им не на что будет жить с ребёнком. Хёнсу это не понравилось, но он согласился. Свадьба была у них не такой, о какой она мечтала. Церемония бракосочетания проходила на бейсбольном стадионе под тентом, а само празднование устроили в пивной. Жильём новобрачных стала комната в полуподвале, которую снимала Ынчжу. Ёнчжу пришлось съехать оттуда. Медовый месяц они провели «там, куда легко добраться на машине». Даже это было бы невозможно, не одолжи им друг Хёнсу свой автомобиль. Несмотря на всё это, она радовалась, потому что жила надеждой. Тренер говорил, что в следующем сезоне Хёнсу возьмут в Главную лигу, так как он в течение сезона отбил двенадцать хоумранов. Правда, тренер оговорился, что сперва он должен будет посмотреть на результаты весенних сборов.

Они проехали Пусан и по восточному шоссе вдоль моря добрались до города Каннын. Когда они доехали до пляжа «Кёнпходэ», был уже вечер. На пляже яблоку было негде упасть. Всё было забито туристами, приехавшими посмотреть на восход солнца. Все гостиницы были переполнены. Хёнсу предложил поехать в сторону города Каннын и на узком участке дороги повернул. В этот момент автомобиль резко провалился вперёд – казалось, он повис в воздухе. Придя в себя, они увидели, что машина въехала в канаву, её задняя часть задралась кверху, и она стояла почти вертикально. Если бы Ынчжу не была пристегнута, то наверняка ударилась бы головой о лобовое стекло.

Канаву было трудно разглядеть в темноте. И Хёнсу её не заметил, подумал, что дорога соединяется с пляжем, поэтому он свернул и угодил в яму. Он первым выбрался из машины и извлек Ынчжу из салона. У него был перепуганный вид; он спросил, всё ли у неё в порядке. По выражению его лица казалось, что он пережил самый страшный момент в своей жизни. Ынчжу решила, что это из-за любви к ней. В носу у неё захлюпало, и она, обняв его, сказала, что всё хорошо. С ней и на самом деле всё было нормально, она отделалась испугом. Оставалось лишь одно – вытащить машину.

Вокруг собрались люди, начали давать советы. Говорили, что эвакуатору понадобится больше часа, чтобы туда приехать, и что это потребует немалых денег. В этот момент кто-то предложил вытащить машину своим джипом, а другой принёс трос и длинную крепкую доску. Хёнсу привязал верёвку к задней части джипа и к передней части своей машины, подложив под колёса доску. Однако у джипа не хватило мощности. Машина Хёнсу немного сдвигалась, но вытянуть её из канавы не выходило. Чуть поодаль начал сигналить автобус – джип перекрыл узкую дорогу.